Женевьева Дорманн - Бал Додо
Рождество. Даже в самых мелких лавчонках на стеклах витрин белые надписи «С Рождеством!», их скоро сменят надписи «С Новым годом!», а клочки ваты изображают снег. Большинство маврикийцев не видели никогда этот мифический снег, его заменяет химический состав для обрызгивания несчастных сосен филао, которые заменяют европейские елки и нещадно истребляются для этого случая. Даже индусские дети и маленькие китайцы отрывают от филао ветки больше себя и волоком тащат их по горячему песку, собираясь где-нибудь устроить себе Рождество.
Целую неделю остров кишит как потревоженный муравейник в стремительном напоре подарков и жратвы. Из громкоговорителей магазинов раздаются оглушительные рождественские песни, которые, хрипя, выплескиваются на лотки с игрушками и петардами, расставленные на тротуарах. В шикарных бутиках все утопает в праздничных упаковках: ленточках, бантиках, цветной бумаге. На остров падает дождь блесток и разноцветных шаров.
Центр этого нервного потребления — Керпип. Город, расположенный на горе, наполненное прохладой место обитания белых, увенчанный облаками, утопающий в зелени, торговый городок с банками, магазинами модных аксессуаров и сувениров, нашедшими себе пристанище под аркадами от вечного дождя.
Частые циклоны разрушали красивые старинные дома, им на смену возводились многоэтажные бетонные глыбы. Первые этажи этих катастрофических построек занимали бутики, нередко они размещались всего лишь в переделанных под магазин ангарах и представляли собой склад товаров, сваленных в кучу, с огромными железными решетками, которые защищали от воров. Между домами образовались свалки мусора, а на месте снесенных домов возникала дикая буйная растительность. Такое впечатление, что здания возводились по мере надобности, кое-как, без всякого плана, и от этого казалось, что город превращается в руины.
В центре бурга, напротив развалин когда-то красивой ратуши в колониальном стиле, чокнутый архитектор возвел вместо старого рынка бетонную бородавку; она ощетинилась вентиляционными трубами и пестрела разноцветными плакатами, рекламирующими марки красок Грязные и ухабистые базальтовые тротуары неравной высоты со сточными канавами по бокам и открытыми водостоками были очень опасны.
Скопищу бетона все же не удалось полностью уничтожить очарование Керпипа, этого большого азиатского базара. Между жуткими многоэтажками выжили деревянные домики, крытые соломой или толем, прижатым огромными камнями. Рядом с новыми конструкциями этот анахронизм, даже будучи ветхим, сохраняет свое изящество. Чаще всего в них ютятся целые семьи китайских торговцев, крошечные лавчонки, до отказа забитые одеждой, побрякушками, самыми разными предметами, наваленными на полки, витрины или же подвешенными к потолку, — и все это пропахло специями, брильянтином, ладаном и особым запахом джутового полотна.
Нафталин и камфара пропитали воздух в более просторных магазинах индийских тканей, расположенных на первых этажах бетонных зданий; здесь выстроились в ряд разноцветные шелковые полотна, затканные золотом или серебром, с машинной вышивкой, с блестками, и все это для пошива сари.
Керпип — это фестиваль запахов. На подступах к рынку сладковатый запах фруктов перебивают кориандр, индусский котомили и уксус. В полдень запахи карри, желтого шафрана и куркумы разносятся повсюду сильными порывами ветра, поднимаясь над маленькими тележками уличных поваров, продавцов горячих пирожков с перцем, уложенных в газетные кулечки, китайских супов или дол пури, этих вкусных индийских блинов, приготовленных из желтой чечевичной муки и фаршированных перчеными овощами, которые в качестве обеда постоянные покупатели стоя глотают, обжигая пальцы. Поодаль другие лоточники выставляют на тротуаре пирамиды личи, продавая их поштучно, мигом отрывая прямо с ветки, рядом стоят корзины с манго, папайей и ананасами, очищенными бритвой от кожуры.
И в этом квадрате, покрытом белой штукатуркой, расположился храм потребления, пещера Али-Бабы с товарами из Лондона, Парижа, Сиднея или Йоханнесбурга; это и есть излюбленное место встреч всего европейского населения Маврикия, рассадник сплетен и пересудов, эпицентр хвастовства и нескромности, последняя-гостиная-где-беседуют, — «Присуник», где камамбер продается по цене икры, где сардины, привезенные из Дуарненеза или Конкарно, вызывают ностальгию и заставляют трепетать сердца бретонцев с Индийского океана.
Но этим декабрьским утром Бени встала так рано и теперь мучается в потоке машин, медленно ползущих по берегу Флореаля, не ради того, чтобы купить сардины из Конкарно. И не ради покупки овощей, их полно и в Ривьер-Нуаре; так откуда взялась эта мысль отправиться накануне Рождества за бакалейными товарами, ведь в «Гермионе» полно продуктов, купленных еще мадам де Карноэ, да и Бени до этого никогда не занималась хозяйством. Вивьян сказал бы, что она строит из себя молодую хозяйку. А теперь она растерялась. С таким трудом она добралась почти до Керпипа, а теперь у нее только одно желание: сбежать от этого шума, пыли, дыма, от этой машины без кондиционера. Сейчас она развернется и отправится назад, в «Гермиону», и пусть хуже будет овощам и фруктам. Но стоило ей принять такое решение, как все вокруг будто сговорились против нее. Она оказывается в плотном окружении машин, и поток уносит ее к Керпипу как по приказу. С первыми проблесками рассвета она почувствовала, что Керпип тянет ее, как магнит иголку. Едва она открыла глаза, когда солнечные лучи заскользили по поверхности моря, первой мыслью был Керпип. И, когда Лоренсия подала ей на завтрак большую чашку сушонга, растущее желание превратилось в решение.
Это было тем более странно, что на это утро у нее была назначена встреча с Вивьяном и Стефаном Гийото, они собирались вместе порыбачить в открытом море и устроить пикник на острове Бенитье. Она очень любит эти выходы в море со Стефаном и Вивьяном. Стефан — фанатик моря, один из лучших ныряльщиков на острове и умелый рыбак Он посвятил жизнь изобретению и усовершенствованию якорей и рыболовных снастей. Во Флик-ан-Флаке он в одиночку построил большую пирогу с парусом и теперь рыбачит на ней. Часто ради удовольствия она приходила и просто любовалась, как он возится с досками, находя в его жестах сходство с Ивом, ее отцом: та же манера проводить ладонью по дереву, проверяя полировку, та же манера напевать во время работы, зажав во рту гвозди. Стефан как никто знает дно у Маврикия: излучины, многочисленные залежи обломков кораблей, налетевших на коралловый пояс острова. Стефан добывает свой хлеб насущный из океана и знает его, как свой собственный сад. Он учит нырять туристов из большого отеля по соседству, а в свободное время ловит редких рыб для аквариумов европейских коллекционеров. Вивьяна он тоже научил нырять и заразил его своей подводной страстью.
