Янтарные бусы - Алёна Берндт
Возле дома Люба услышала, как дед Иван с кем-то громко разговаривает, и по интонации поняла – гостю этому дед нисколько не рад.
– А я тебе говорю, шагай давай отсюда, не надо нам ничего! – сердито говорил Иван Савельевич. – Нет ее дома, а придет – все равно говорить с тобой ни о чем не станет! Хватит, потрепали вы ей нервы! Если сейчас не уйдешь, так я сам тебе помогу, вон бабкино коромысло у калитки простаивает! Тебе полезно! Может, поумнеешь!
Люба заторопилась, пока дед и в самом деле за коромысло не взялся, и уже из переулка ей было понятно, что, скорее всего, заявился Олег. Так и есть: только она вышла из переулка на свою улицу, как увидела бывшего мужа собственной персоной, который нерешительно переминался с ноги на ногу возле их забора.
– Тебе что здесь нужно? – строго спросила Люба. – Приключений ищешь, так я ведь могу тебе помочь! В прошлый раз нужно было написать на тебя участковому, да пожалела! А теперь жалости не жди!
– Люба, здравствуй! Да я… ты прости меня за то, я не в себе был, – в этот раз Олег был трезв как стекло, чисто выбрит и опрятно одет. – Спасибо тебе, что не стала никуда писать… и так мне досталось, уволили вот меня…
– Ну, это и неудивительно! Странно, что раньше не выгнали! – проворчал дед Иван. – Люба, иди в дом, нечего тут со всякими… разговоры вести!
– Я книги твои принес, – Олег протянул Любе ее книги, которые остались в доме, когда она ушла оттуда. – Я вот тут нашел… Дом-то нас попросили освободить, вот вещи и разбираю. Возьми.
Люба взяла свои книги и вошла в калитку, не взглянув на Олега, который то заискивающе поглядывал на нее, то с опаской – на Ивана Савельевича, не спускавшего с него глаз.
– Люба… можно с тобой поговорить? Я хотел спросить про… ну, про мое здоровье и всю эту историю.
– Мне нечего тебе сказать, к сожалению, – ответила Люба, ей было жаль Олега, но не настолько, чтобы снова подвергать себя и ребенка опасности. Кто знает, что может учудить такой человек. – Я узнала случайно, а почему не сказала тебе… Так об этом меня твоя мама попросила. Наверное, считала, что для тебя так будет лучше. Вам лучше выяснять это в своей семье, коей я уже, к счастью, не являюсь. И не приходи больше, если в доме еще вещи какие найдешь – выбрось. Мне ничего не нужно.
Олег хотел было что-то сказать, но замер с открытым ртом, увидев сердитый взгляд Ивана Савельевича. Понурив плечи, он пошел в сторону дома, где когда-то они с Любой жили и даже были счастливы… Только он тогда этого не понимал.
Глава 36
Немного расстроилась Люба тогда из-за бывшего мужа. Нет, не то чтобы жалела его, она вообще поняла на примере Володи Белецкого, что жалости не каждый достоин, а некоторым так она и вовсе противопоказана! Вот и Олегу вся жалость его матери, так старавшейся сделать, «слепить» его жизнь по своему желанию и разумению, вышла, что называется, боком.
Однажды, когда Люба шла с работы, увидела на тумбе для афиш возле местного Дома культуры объявление, что самодеятельный ансамбль ищет нового солиста, приглашали желающих на прослушивание… Грустно стало на душе, потому что и это увлечение у Олега отобрала жизнь по его собственной вине. Что же в ней останется, в этой его жизни? Но вскоре Люба и думать про это позабыла, потому что из Москвы вернулся Сергей. Жизнь в старом доме заиграла новыми красками, у него была целая неделя отпуска, чтобы немного отдохнуть и перевезти Любу в город. Любе было и радостно, и страшно одновременно, и она то радовалась предстоящему отъезду, а то чуть не до слез грустила.
– Дедуль, ну как же ты здесь один останешься! – сокрушенно качала она головой. – Зря ты упрямишься и не хочешь с нами ехать.
– Ты что, Любань! Я ведь не древний еще, хоть и старик, – смеялся Иван Савельевич. – А куда Мурку с Фенькой? Кур моих, только недавно бройлеров купил? В городской квартире на балконе, что ли, будут обитать? Да и вообще, вот провожу вас, да и бабульку себе какую присмотрю одинокую, да побойчее!
Люба рассмеялась, но на душе все равно было грустно. Ведь она бы хотела для деда другой жизни… чтобы и он мог порадоваться рождению правнука или правнучки, чтобы мог видеть, как растет малыш, чтобы учил его всему, что знает и умеет сам. А так… что будет? Ну, будет Люба с семьей приезжать в гости, когда и сам дед Иван в город выберется, и это все…
Одним вечером, когда семья уже отужинала и вела неторопливые беседы за чаем, дед Иван подмигнул Любе и Сергею:
– Ну, молодежь, принимайте от меня подарок! Давай-ка, Сергей, помоги мне.
Сергей и Люба удивленно переглянулись, а вскоре в комнате появилась деревянная детская кроватка, украшенная искусными узорами. Кроватка была разобрана на части, но все равно можно было рассмотреть все ее великолепие. Жар-птица распустила свое оперение среди волшебных цветов, а вот два медвежонка держат в лапах бочоночек сладкого меда…
– Это мы с Леонидом Караваевым смастерили, – гордо поглядывая на молодых, сказал дед Иван. – Ну что, не стыдно такую в городской квартире поставить?
– Дедуль! Так ведь ты же сказал, что больше по дереву не режешь, – поглаживая пальцами блестящую свежим лаком поверхность, сказала Люба. – А ведь когда бабушка была жива, ты все выходные пропадал в сарае. Почему только бросил? Ведь у тебя такая красота всегда получалась!
– Так потому и не стал больше резать, – чуть потемнел лицом Иван Савельевич, – что жалко было того времени, что в сарае с инструментами сидел, а не с Катюшей рядышком… А теперь вот пусть у маленького память будет от деда и дальше по наследству переходит.
– Спасибо, Иван Савельевич! – восхищенно сказал Сергей. – У меня дед плотничал немного, отец тоже, ну и меня учили. Я давно мечтаю: вот будет у меня свободного времени побольше, снова буду пробовать с деревом работать… люблю, когда древесиной пахнет, как в детстве.
