Нарушая все запреты - Мария Анатольевна Акулова
– Не тормози себя со мной, хорошо?
Вместо того, чтобы кивнуть просто, Гаврила даже хмурится. Почему – Полина знает. Он её бережет больше, чем следовало бы. Их секс чаще нежный, чем вот такой, как только что. Гавриле кажется, такой может вызвать в ней шок и отторжение. Она же всё-таки правильная девочка. Не испорченная. Ей на судьбе была написана встреча с принцем. А принцы, наверное, не насаживают сзади, ругаясь грязно на ухо.
Но дело в том, что он ошибается. Ей в кайф всё, что в кайф ему. Чем больше свободы чувствует он, тем сильнее её удовольствие. Поэтому…
Смыв всю сперму, Гаврила выключает душ, снова на корточки приседает, снова гладит пальцами, губами прижимается…
После сегодняшнего тоже будут синяки. Они ей в радость.
– Хорошо, – Гаврила обещает, вскинув взгляд. Улыбается. И Поля тоже, кладет на его волосы ладонь. Чуть ерошит…
Её любимый душевный мальчик.
Такой многогранный Гаврила из Любичей.
* * *Гаврила когда-то «пугал» Полину побудками с петухами. Оказалось же, в этом действительно нет ничего страшного. Перевернулся на другой бок и спишь… Если спать тебе дают.
В последний день в Любичах – нет.
Гаврила слишком красиво рассказывал о том, как круто купаться в речке на рассвете. Полина слишком привыкла к жадности в вопросе впечатлений. Хотела всего и побольше.
Спать она может и дома. А тут…
Гаврила встал чуть раньше. Сходил в душ, Полина слышала через приоткрытую дверь, что даже завтрак готовит на кухне. По ступенькам вверх крался насыщенный аромат кофе и деревенской яичницы. Кажется, это его фирменное блюдо наряду с бутербродами.
Эти мысли улыбнули. Дальше – его приближение.
Гаврила будил Полину нежно. Поцелуями и шепотом. Гладил, уговаривал, обещал…
А она до последнего держала глаза закрытыми, чтобы больше ласки заполучить.
Быстро позавтракав, они сели в машину. Нельзя сказать, что Любичи прямо спали, но на улице им не встретился никто. Полина думала, что поедут по тому же маршруту, по которому однажды шли с детьми, но Гаврила поехал дальше.
Уже за пределы деревни. По совсем разбитой дороге между этим и соседним селом, наверное.
Спускался по не больно-то пологому склону, постоянно придерживая Полю за руку. Галантный не потому, что выпускник Лондонской школы, а потому, что баб-Лампа мужчиной воспитала.
Они вышли на ещё один пляж, но от вида этого у Поли сперло дыхание. Может придумала себе, но кажется, он вышел из её сна.
Полина, как завороженная, делала шаг за шагом в сторону гладкой, укрытой туманом, воды…
По песку с камушками и веточками, скинув босоножки.
Оказавшись совсем близко – приседала и сама взялась гладить, улыбаясь…
Дурочка, воду гладит…
Встает резко, начинает одна за одной расстегивать пуговки сарафана. Согнав ткань с плеч, оглядывается и с улыбкой смотрит на Гаврилу…
У нее сердце выпрыгнуть готово, потому что всё именно так, как тогда.
Он даже не думает делать вид, что смотрел не на неё. Во все глаза. Привычно плотно, если они наедине.
Тянет вверх белую футболку, бросает на взятую с собой дорожную сумку.
– Купаться идешь? – идет, конечно, но Полина всё равно спрашивает.
Заканчивает расстегивать платье, отбрасывает на землю… Снова смотрит на воду, чувствуя свою же дрожь. Что дальше было – она не знает. Когда-то проснулась.
Но сейчас непременно переживет.
Тело Гаврилы прижимается к её телу сзади. Он обнимает, чуть толкает. Они вдвоем заходят в речку.
Шаг за шагом всё глубже.
Мужские губы прижаты к шее, целуют, не переставая. Пальцы гладят живот…
Полина закрывает глаза, наслаждаясь…
Не пугает ни холод воды, ни незнание дна.
Просто хорошо, что здесь они одни…
Долго действительно купаются, немного играясь. То в Гаврилу летят брызги, то Полина пытается уплыть от него с визгом, заставляющим взлететь с веток птиц.
Когда он её догоняет – визги прекращаются. Секунду назад боявшаяся Полина обнимает парня руками и ногами, чтобы целоваться, теряя голову.
Когда губы уже синие, они вылезают на берег. Гаврила растирает Полину полотенцем, усаживает между своих ног так же, как она когда-то грела маленькую Полю, чтобы тоже обнимать.
А она не знает, от чего дрожит. Вроде бы не холодно, но чертовски волнительно. Речка снова спокойная-спокойная. Будто и не помнит, что совсем недавно они поднимали в ней волны…
Полино сердце щемит от мыслей, что это всё нужно оставить и вернуться в обыденность. Настолько не хочется, что она сильнее вжимается спиной в Гаврилу. Он сильнее ее обнимает. Может думает, что она греться пытается. А она… Греться, но не телом.
Жмурится, чтобы снова слезы не пролились. Она какая-то совсем тонкослезая стала по его вине… Точнее, наверное, наконец-то вкус жизни почувствовала благодаря ему.
Кислота малины. Хруст огурцов. Смех детей. Плеск воды. Запах тины. Жесткий ворс махрового полотенца. Скрип ступенек. Шероховатость напольных досок. Запах свежескошенной травы. Свист серпа. Его объятья. Его объятья. Его объятья.
Гаврила прижимается щекой к её виску, потом в него же губами утыкается. Это и поцелуем не назовешь, но в этом тонна нежности.
– Я для тебя на всё пойду. Ты просто знай…
Полина знает – это не пустые слова, но ответа они не требуют.
Они еще немного сидят на берегу в тишине, впитывая порами счастье, а потом начинают собираться – пора возвращаться в столицу.
Глава 29
Глава 29
Полине физически сложно собирать вещи и прощаться с полюбившимся домом. Сердце болит, когда она смотрит, как Гаврила закручивает краны и отключает свет.
Чтобы не расплакаться хотя бы, Полина идет к машине, не оглядываясь. Когда парень выезжает, сдавая задом, вообще закрывает глаза.
Её сейчас невозможно успокоить дежурным самоубеждением: ты сюда ещё вернешься. Ей просто не хочется отсюда уезжать. Она слишком привыкла быть всегда
