Нарушая все запреты - Мария Анатольевна Акулова
Такая красивая… Ну что же за дурочка такая, а?
Наверное, и он с этими мыслями спать ложится и просыпается.
И с чувством собственной вины: не уберег. Скорее всего и бабушке ведь обещал. А не уберег…
– Ты не виноват, – Полина шепчет тихо, в самое ухо. Целует мочку. Откуда-то знает точно, ему и сама Настя это же сказала бы.
О таком брате мечтать только.
Но Гаврила не отвечает. Стоит тихо, позволяя гладить себя по голове и спине. Ему это нужно. Потом выпрямляется, снова смотрит в глаза. Снова улыбаясь…
– Говорят, нам на роду написано изойти всем. Дед, – кивает на крайний памятник, – с внучкой местной ведьмы когда-то гулял. По молодости совсем. По глупости. Еще до того, как баб-Лампу встретил. Потом у них любовь случилась. Искренняя. Он замуж её и позвал. А та не выдержала – разозлилась. Прокляла. Вроде не суеверный я, мне Бог ближе. Но иногда прямо сложно не думать… Их нет. Мамки нет. Брат у неё был – тоже нет. Насти нет. Я один… И то…
От этих слов Гаврилы по коже Поли расходятся мурашки. А прежние по-новому играют. Он прямо совсем один, а ведь такой семейный…
Ее ласковый чуткий мальчишка…
– Не один ты. И глупости брось, – она не имеет права вот так уверенно заявлять. Понятия не имеет, что там и как. Но берет на себя… Наверное, слишком много. Сжимает лицо, говорит, смотря в глаза. Привстав на носочки, ещё и в губы целует. – Слухи дурацкие. У тебя будет всё. Обещаю.
И обещать тоже не может. Но в ней вдруг слишком много упрямства.Он тут рядом не ляжет последним в роду.
Уйдя с кладбища, Полина чувствует облегчение. Её еще трясет немного. Морозит даже. Но она изо всех сил старается не подавать виду. Господи... Теперь понятно, почему девки на заборе не висли. Он среди своих же проклятым считается. Кто позволит своей дочери с таким связаться?
А Гаврила наоборот спокоен.
Садится на водительское, трогает. Гладит коленку, улыбается.
В Любичах – никто. А ей не страшно.
Они уже и так все запреты нарушили. Что им какое-то проклятье?
* * *Уже в ванной съемной квартиры Гаврилы Полина вымывает из волос песок с Любичевского пляжа. Это вызывает улыбку и боль в сердце.
Разлука с деревней оказывается на поверку переживаемой. Она не умерла после пересечения черты города.
Они даже уже тут умудрились погулять. Гаврила уговорил. Чуть ли не впервые. Эти дни подарили Полине столько нового опыта, сколько с ней не случилось за год до встречи с ним.
Девушка вылезла из ванны, вытерлась тщательно. Умыла лицо, просушила немного волосы.
Старательно оттягивала момент, который был настолько же неизбежным, как и само возвращение.
Она взяла с собой телефон в ванную, чтобы впервые за долгое время отключить авиарежим вот тут. Чтобы разом окунуться с головой в миллион оповещений и звонков.
Знала, что будет чувствовать себя, будто по щекам отхлестали, но не жалела. Иначе всё время выныривала бы из своего блаженства. А так – хотя бы один раз.
Конечно, ей звонил и писал в телеграме отец. Мать тоже. Варя.
Марьян отправил единственное письмо. Пафосное и полнящееся официозом. Мол, составил для тебя список…
А ей до этих списков…
Первым делом Поля перечитала всё, что понаписала ей Варвара. Там было много истеричности и недовольства, но подруга молодец – распетлялась.
Когда отцу не удавалось дозвониться до Полины, он набирал Варвару. Та врала, что подруга рядом, но что-то случилось с телефоном. Типа утопила… То отошла к бару за коктейлями, то в душе, то машет и привет передает...
В итоге дергали в эти выходные её одну. Бедняге пришлось отбрехиваться. Она имела право злиться – Полина знала. Но переживай эти дни еще раз, поступила бы так же.
Отец писал ей поначалу, потом перестал. Как она объяснит то, что телефон вот сегодня вдруг заработал, Полина не знала. Завтра подумает.
А пока набрала Варвару…
– Мася!!! – Которая начала с визга. Опять же – имела право, но Полина всё равно скривилась. – Ты вообще адекватная?
– Местами… – ответ от нее ожидался, наверное, другой. Этот же удивил. Варвара немного молчала, дышала, злясь. А Полина прижалась плечом к стенке, просто ожидая.
Ей не нравилось возвращаться в реальность. Так это всё… Не так. После Любичей всё не так.
– Меня твой отец затрахал, дорогая. Я столько своему не врала…
– Прости…
После Полиного извинения в разговоре снова наступила пауза. Варвара, вероятно, ждала, что подруга продолжит. Но Поле лень.
– Ну у тебя хотя бы всё хорошо? – намек на тревогу улыбает, пусть Варвара давно в голове у Поли и не очень-то способная на тревогу о ком-то, кроме себя…
– Да. Всё слишком хорошо…
Многозначительность тоже предполагает продолжение. Но Поля не продолжает. Слышит, что Варвара вздыхает, оставшись без подробностей.
– У меня тоже.
Признается похожим тоном. Они снова, наверное, лучше остальных друг друга понимают. Но откровенно по душам поговорить никогда не смогут.
– В общем, мась, ты больше так не делай. Или хотя бы предупреждай. Ты же не только себя подставляешь. Мне эти проблемы не нужны.
На последнем предложении сделано особое ударение. Оно произнесено так, что усомниться сложно – Варвара совсем не шутит. А Поле почему-то чуть смешно. Она улыбается:
– Договорились. Спокойной ночи.
Скидывает, вжимается в кафель виском…
С губ срывается смех, но он истеричный. Она слишком много эмоций испытала за эти дни. Нервы даже чуть расшатало. Пора снова смиряться. Пора возвращаться.
Она блокирует телефон. Зайдя в гостиную, опускает его на тумбу рядом с телефоном Гаврилы. Это как-то так по-семейному, что снова колет в сердце.
Полина следит, как он застилает диван. Подает подушку, когда парень
