Нарушая все запреты - Мария Анатольевна Акулова
Мужские руки уперты в угол столешницы. Полины – в неё же за спиной. Эта поза не очень удобна, но она скорее умрет, чем запротестует.
Гаврила склоняется, прокладывая поцелуями дорожку ниже по животу. Долго целует внизу. Резко прижимается ладонью к трусикам, проезжается по промежности через ткань. Она мокрая, конечно же.
Полина снова стонет, пытаясь хотя бы о что-то опереть ноги. Но у нее не получается – соскальзывают.
Приподнимает таз, помогая снять белье. В глаза смотрит, когда Гаврила отбрасывает трусики на пол. Берется за щиколотки Полины, упирает себе в плечи, снова наклоняется.
Получив опору, Полина шире разводит колени, чтобы снова застонать, почувствовав, как горячий язык медленно проезжается по половым губам. Вниз едет, не коснувшись клитора.
Между ними сразу много влаги. В Полине – непреодолимое желание, которое Гаврила определенно понимает, но не спешит исполнять.
Его движения языком – медленные и тягучие. Мучительные. Он ласкает, но не утоляет, а только разгореться пожар заставляет.
Полину – учащенно дышать и подаваться навстречу. Её желание – расти. Голод – усиливаться.
– Гаврюш, пожалуйста, быстрее…
Она умоляет, но Гаврила глух к просьбам. Ему виднее. Он мучает. Ласкает. Невзначай касается клитора, извлекая из Полины мученические стоны, но не дает взорваться.
Когда в нее ныряют пальцы, Полину пробивает крупная дрожь. Он входит и задерживается, сгибает там…
Это тоже мучительно и невероятно приятно. Полина благодарит новым стоном. Ей безумно хочется извернуться и зацеловать его, но больше – чтобы он продолжал.
Гаврила делает всего несколько движений пальцами в нее, продолжая нежно ласкать языком, а потом снова задерживается, сгибает пальцы. Его губы накрывают клитор и втягивают с силой одновременно с тем, как пальцы совершают несколько легких ударов внутри…
Эффект настолько ошеломительный, что пугает даже Полину.
Она кончает, не сдержав вскрик. От промежности по телу разносится болезненный оргазм, выворачивающий наизнанку. До судороги сильно сжимаются пальчики на ногах.
Ей кажется, что она близка к тому, чтобы сознание потерять.
Руки едут по столешнице…
Будто со стороны она осознает, что упасть Гаврила не даст.
Забрасывает руки к себе на шею. Его лицо совсем близко.
Полин пьяный взгляд соскальзывает на блестящие губы.
В голове плывет, в ней – одни желания. И первое сейчас – прижаться к ним. Полина тянется, ведет языком, вылизывает старательно, только потом ныряет внутрь…
Теперь стонет уже Гаврила.
Девичью кожу щекочет звук разъезжающейся молнии джинсов. На раздразненный его ласками вход давит твердый член…
Он толкается, углубляя поцелуй, Полина звенит счастьем…
Его руки снова ложатся на ее бедра и тискают, она тянет вверх мужскую футболку.
Гаврила таранит ее тело, оторвавшись от губ и издавая что-то среднее между рыками и выдохами через стиснутые зубы.
Он очень возбужден. В его движениях чувствуется злость, а может так же тоска – он ведь ничем не хуже. Тоже слишком не готов её отпускать.
Вдалбливается, ускоряя темп и силу, а в какой-то момент заставляет охнуть.
Отступает, снимая со стола.
Снова вжимает в него бедрами.
Полина инстинктивно цепляется за дверцу верхней полки. Утыкается лбом в предплечье, чувствуя, что Гаврила резко входит сзади.
Его руки накрывают груди, ладони сжимают сильно, большие и указательные пальцы до боли соски…
Это всегда действует одинаково – Полина сильнее течет…
Сглатывает, чувствуя быстрое дыхание на виске, а еще как Гаврила выходит и толкается сильнее…
– Блять… Какая ж ты…
Он ей часто так говорит. Пусть и понятно, что дело не в ней, а в том, как сильно он любит.
Трахает, не жалея. Остро и по-звериному даже.
Так, что Полине приходится снова опереться о столешницу, теперь локтями, ныряя головой под верхний шкафчик…
Не прекращая двигаться, Гаврила прихватывает ее ногу под коленом и тянет вверх.
Это сильнее ее раскрывает, следующий его толчок – моментально глубже.
Он снова срывается с губ Полины вскриком, а Гаврилу заводит…
Звуки влажных шлепков практически сливаются в один бесконечный…
Она только условно стоит, хотя чувствует себя распластавшейся на столе. Нога подрагивает, а вжавшимся в столешницу животом острее чувствуются глубокие грубые проникновения.
Полина не сомневается – еще чуть-чуть и снова кончит. Ей горячо и даже больно, но в этой боли такой кайф...
Ноют соски, саднит между ног. Она готова царапать дерево, толкаясь навстречу его движениям…
Вместо этого – тянется назад, чтобы к телу его прикоснуться. Поворачивает голову, прося о поцелуе, а получив его, во второй раз взрывается, проезжаясь ногтями по коже…
Её протяжный стон тонет в поцелуе. Гаврила продолжает проникать в её тело, пока не выходит резко, с шипением…
Ему даже доводить себя не надо. Полина чувствует, как на её бедра и ягодицы сразу же попадают брызги, стекают…
Кухня моментально заполняется новым запахом. В ушах звенит, они одинаково часто и глубоко дышат.
Полина чувствует себя совсем бессильной. Одновременно с тем, как Гаврила отпускает её бедро, скатывается на пятки…
Близка к тому, чтобы на пол осесть, но Гаврила, как куклу, поднимает её на руки и несет.
Снова целует и снова в висок. Но теперь уже совсем иначе – нежно…
Чтобы не грохнуться в ванной, Полина придерживается за стеночку, пока Гаврила смывает следы. С неё и с себя.
– Нагрелась духовка, наверное…
Даже не верится, что после такой яркой страсти в нем практически сразу может включиться юморная легкость. Но всё именно так.
Руки нежно гладят Полину кожу, сгоняя со спины мыльную пену. Она ловит взгляд Гаврилы – а там веселые чертики.
– Мне так приятно было…
Но это веселье чуть сбивает Полино признание. Ей кажется важным озвучить. Гаврила продолжает бережно поливать её теплой водой, а Полина не останавливается.
