Линн Пембертон - Затмение

– Иди же. На сборы даю тебе всего пятнадцать минут.

– Что у нас на ужин? – поинтересовался Николас, уже поднимаясь по лестнице.

– Граусы [Разновидность тетеревов, которые водятся в Шотландии.] – твое любимое блюдо. Только сегодня утром их привезли из Шотландии.

– Отлично, – пробормотал Николас себе под нос, со злорадством думая, что вряд ли Райен Скотт Тайлер любит граусов.

Хотя вряд ли он о них слышал.

Когда через некоторое время он открывал дверь гостиной, его встретили звонкий заразительный хохот Люсинды и переливчатый смех Сирены.

– Добрый вечер, – произнес Николас, проходя в центр комнаты, где на диване, рассматривая кипу фотографий, сидели жена и дочь.

Райена не было видно.

Женщины подняли на него глаза.

– Взгляни на эти снимки из Лэнгтон-Холла, некоторые ужасно забавны, – предложила Сирена, принимая фотографии от Люсинды, которая поднялась, чтобы поздороваться с отцом.

– Папочка, дорогой, как давно я тебя не видела. Страшно соскучилась.

Люсинда уткнулась ему в шею. Запах духов дочери был сильнее аромата духов Сирены и не столь волнующий. Николасу он не понравился.

– Я тоже соскучился по тебе, малышка, – назвав дочь как в детстве, он нежно поцеловал ее в щеку.

– На, выпей. – Сирена протягивала его любимый джин с тоником.

– Спасибо. – Николас взял из рук жены стакан.

Оглядывая комнату, он спросил Люсинду:

– Ты пришла без Райена?

У Люсинды сразу изменилось выражение лица – оно стало унылым.

– Он задерживается. После обеда его срочно вызвали в банк, сказали, что у них к нему экстренное дело.

Встретив взгляд отца, Люсинда отвела глаза.

– Понимаешь, со следующей недели ему нечем платить жалованье всем нам. Положение крайне серьезное. Если он не достанет денег, съемки остановятся.

– Я в курсе всех дел, Люсинда. Не забывай, у меня в «Скоттсдейл продакшн» свой интерес, и я не сидел сложа руки, а осуществлял давление на банк, и, думаю, они не остались равнодушны к моим доводам. По-моему, они готовы пойти на уступки.

Последовало долгое молчание – такое полное, что было слышно их дыхание. Наконец Люсинда нарушила затянувшуюся паузу, заговорив нарочито бесстрастным тоном.

– Фильм получается замечательным, папочка. Я уверена, что он получит много престижных премий. Участники съемок в это верят. Если все рухнет, для меня это будет большим ударом. Про Райена я уж не говорю.

– Меня не интересуют ни Райен Тайлер, ни его душевное состояние, ни репутация, но до тебя мне есть дело.

Николас взял ее за руки, и ему вдруг вспомнился день, когда дочь уезжала в частную школу – тогда у нее был такой же печальный вид.

– Этот фильм так важен для тебя, Люсинда?

Она произнесла очень тихо:

– Да.

Несколько секунд отец и дочь проникновенно глядели друг на друга, а потом Николас сказал:

– Завтра прямо с утра позвоню в банк и скажу, что согласен рассмотреть их условия.

– Мистер Тайлер, вы слышали, что я сказала? – спросила Люна. Ответа не последовало. Обычно смуглое лицо Райена вдруг страшно побелело, и, взглянув на него, она испугалась.

Люна повторила то, что только что сказала ему:

– В связи с переоценкой предложенной в качестве залога недвижимости на Трогмортон-авеню банк согласен предоставить вам необходимые деньги. Думаю, что теперь никаких неожиданностей не будет.

Райен по-прежнему молчал. Постепенно лицо его приобрело прежний вид, и он заговорил своим низким рокочущим голосом:

– Черт возьми, это просто фантастика! А вы, мисс Фергюссон, добрый гений!

– Никакой я не гений, а только добросовестный банковский работник, – поправила его Люна.

– Если я говорю, что гений, значит, так оно и есть. Вы спасли мой фильм, спасли мою жизнь. По правде говоря, я думал, что мне не выпутаться, что это конец. – И он выразительно провел рукой по горлу. – Скажите, как вы добились этого? – И, не дожидаясь ответа, продолжил возбужденным голосом: – Такое событие нужно отпраздновать. Вы все подробно расскажете мне за ужином.

– Но, мистер Тайлер, я, право, не знаю, – заколебалась Люна.

– Ради Бога, зовите меня Райен – как раньше. Почему бы и нет? Ну, пойдемте, мисс Леди Банкир, посидим, расслабимся. Какой от этого вред?

Его радостное возбуждение передалось Люне, и она непроизвольно ответила с таким же энтузиазмом:

– Действительно, а почему бы и нет?

Было восемь часов тридцать минут, и впереди – ничего. Только одинокий вечер в пустой квартире.

Райен соображал.

– Мне нужно сделать один звонок – и можем ехать. Какую кухню вы предпочитаете?

– Я не гурман. Все эти французские изыски оставляют меня равнодушной. Правда, итальянская кухня мне нравится.

– Отлично. Значит, хоть в чем-то мы похожи. Я могу постоянно жить на одних сандвичах, но итальянскую стряпню обожаю. И кстати, знаю один неплохой ресторанчик.

Райен улыбался во весь рот и уже поднимал телефонную трубку.

– Пока вы звоните, я забегу помыть руки.

Прикрывая дверь кабинета, Люна чувствовала себя неловко, так как непроизвольно слышала начало разговора.

– Лу, прости, но у меня все еще дела в банке. Не знаю, как долго они продлятся. Кажется, все складывается хорошо. Не ждите меня и садитесь за стол. Понятия не имею, когда освобожусь.

– Не беспокойся, Райен, я все понимаю. Мама и отец тоже все знают. Кстати, отец согласился пойти завтра в банк и заключить новое соглашение. Думаю, он созрел, чтобы предложить еще одно обеспечение.

При этих словах Райен почувствовал острое чувство вины: он понимал, что только благодаря Люсинде лорд Фрейзер-Уэст решился на этот шаг.

– Возможно, этого даже не потребуется. Похоже, они и так дадут деньги. Я тебе все расскажу позже. О'кей?

Он торопился закончить разговор до возвращения Люны.

– Буду держать за тебя скрещенные пальцы, Райен. И все остальное – что смогу.

– Так и держи до самого дома. А там я сам все верну на свои места.

Райен услышал ее смех.

– Последнее время я только и слышу от тебя всякие обещания.

– Поверь, это не пустые слова.

Райен положил трубку как раз в тот момент, когда в комнату вошла Люна.

– Можем ехать? – спросила она, положив руку на выключатель.

– Всенепременно, – весело ответил Райен, выходя следом за ней из кабинета.

Он был искренне рад, что ему не придется изнывать от скуки за ужином в удушающей атмосфере элегантного городского дома Фрейзер-Уэстов, и главное – пребывал на седьмом небе от того, что получит деньги. Приятно и то, что не придется в очередной раз прибегать к помощи высокомерного отца Люсинды.

А в этот самый момент Николас как раз задал дочери вопрос, касающийся Райена: