Юлия Лавряшина - Гринвичский меридиан
"Мне надо упасть", — вспомнила я, но не смогла оторвать взгляда от торчавшей в одеяле рукоятки.
И вдруг увидела, как возле золотистого круга расплывается темное пятно. Я смотрела на это пятно и медленно опускалась в ту мягкую спасительную пучину беспамятства, которая затягивала меня уже не раз. Но прежде, чем уйти в нее окончательно, я, уперевшись руками в край постели, склонилась над лицом убитого. И узнала Пола.
Когда я очнулась, не оказалось ни кровати с балдахином, ни человека на ней, ни даже самой комнаты. Я лежала на диване в каминном зале, укрытая теплым пледом, а Режиссер, не сняв очков, дремал рядом в кресле. Стоило мне шевельнуться, как он встрепенулся и, с трудом удержав зевоту, проговорил:
— Великолепно! Вот ты и снова с нами. Где ты ухитрилась так простудиться?
— Что с Полом?! — голос у меня оказался охрипшим.
Склонив к плечу голову, Режиссер вкрадчиво спросил:
— С каким Полом?
— Да ты ведь знаешь с каким! С Полом Бартоном. Это правда? Ты заставил меня убить его?!
Он суеверно отмахнулся:
— Что еще за ужасы? Ты кого-то убила?
— Где Пол? — я скинула плед и вскочила, но Режиссер так толкнул меня в грудь, что я упала обратно и скорчилась от боли.
— Не кричи, — спокойно посоветовал он. — Что за истерика? Я понятия не имею, где какой-то Пол Бартон! И вообще впервые слышу это имя.
— Ты… ты… не знаешь Пола Бартона?
Он пренебрежительно мотнул головой:
— Не знаю. А кто это такой? Нобелевский лауреат? Олимпийский чемпион? Кто такой Пол Бартон?
— Это мой муж, — ответила я противным жалким голосом.
— Великолепно! Ты еще и замужем? Какая гадость… Ты меня разыгрываешь. Я хотел дать тебе великое будущее, а ты, заурядная баба, предпочла выскочить замуж.
Я сделала последнюю попытку выудить из него правду:
— Подожди, пожалуйста. Ты помнишь, как мы снимали финальную сцену? Кто лежал на кровати? Мне показалось…
Договорить я не смогла. В народе в таком случае говорят: язык не поворачивается. Режиссер, дожидаясь, мучительно наморщил лоб, потом пожал плечами:
— Детка, мы еще не снимали финальную сцену. Я хотел обсудить ее с тобой. Вернее, предоставить все тебе. Ты знаешь, что у тебя есть выбор. И что лишь одному из героев достанется все: и жизнь, и женщина… Ты должна решить — или звездный свет, или садик с розами.
— Иллюзия или счастье, — уточнила я.
— О детка! Ты и сама не знаешь, в чем оно — твое счастье…
— Уже знаю. Я ведь чуть не стала художницей, Режиссер. Ты это знал? А может, еще и стану… Так вот, у меня хорошо развито воображение. И я представила… То и другое. Знаешь, я так хорошо представила, что мне даже не пришлось раздумывать. Все решилось само.
Он заерзал и торжествующе улыбнулся:
— Так вот почему ты прибежала ко мне под дождем!
— Да, Режиссер. Я торопилась сказать тебе: нет.
— Нет? — растерянно переспросил он совсем, как Пол.
— Нет.
— Это ты только сейчас так решила. Ты пришла с другими намерениями.
— Что ж, если и так?
Он опустил голову, и я впервые заметила, что его красивые каштановые волосы сильно поредели на макушке. "Скоро он будет, как Пол", — злорадно подумала я. Выпрямившись, Режиссер бесстрастно произнес:
— Поздно, детка. Твоего Пола все равно больше нет.
Я даже спросить ничего не смогла, только смотрела на него во все глаза. Он продолжил:
— Ты убила его. Нет, совсем не так, как ты думаешь. И я не заставлял тебя… Ты сама пришла ко мне и пробыла здесь всю ночь.
— Ночь?!
— Ну да… Ты, конечно, была в беспамятстве, но пойди объясни это Полу. Его убила эта ночь ожидания. Утром зашла твоя тетка. Ты, кстати, не с расчетом на это дала ей ключ? Она увезла его в больницу. Но его вряд ли спасут… Он не хочет жить. Да куда ты бежишь? — крикнул Режиссер мне вслед. — Слишком поздно!
Уже у порога я все же спросила:
— Как ты все это узнал?
Казалось, он искренне удивился:
— Мне ли не знать?
За сумрачными стенами замка поджидал солнечный полдень. Сбитые вчерашним дождем листья успели подсохнуть и громко хрустели под моими ногами. В этом звуке не было отчаяния. Жизнь не кончается от того, что одни листья сменяются другими. Пол не мог умереть в такой день. В нем было столько сил, что он сумел прожить сорок семь лет, борясь с самим собой. А я испугалась размаха этой битвы. Я побоялась быть раздавленной и теперь чувствовала себя дезертиром, бросившим раненного друга.
"Друг, — впервые я думала о нем так. — Он — мой единственный друг. И возлюбленный. И муж. И отец моего будущего ребенка… Нет, он не может умереть!"
Я позвонила Рите из первого же автомата. Телефон у нее был с собой даже в постели, и я достала ее без труда.
— Где он? — крикнула я, не сомневаясь, что она узнала мой голос. — В какой больнице?
— В "кремлевке", — ответила Рита ледяным тоном.
— А ты где?
— И я здесь же.
— Что с ним, Рита?
— Инфаркт. Знаешь, что это такое? Это когда сердце разрывается от боли.
Я не стала оправдываться. Бросив трубку, я пустилась бегом по красной от рябин улице, ведущей от замка прямо к больнице. Было нечто зловещее в том, что они находились на одной прямой, и если б Пол смог подойти к окну, то увидел бы высокие стены, увенчанные зубцами. Но Пол вряд ли сейчас мог ходить.
"Он жив, — твердила я, заставляя себя бежать все быстрее. — Главное, что он жив".
Рита курила на крыльце, и я бросилась к ней. Не дав мне открыть рта, она отхлестала меня вопросами:
— Нагулялась? Весело играть с чужим сердцем? Зачем ты явилась? Что ты можешь сказать ему? Где ты шлялась всю ночь?
— У меня была высокая температура, — задыхаясь, пробормотала я и поняла, что это меня не оправдывает.
— И враз прошла? Не рассказывай сказки!
— Где Пол?
— В реанимации, где ж ему быть?
— Я хочу к нему.
Рита громко засмеялась, дохнув на меня дымом:
— Тебя не пустят, Томочка. Первое, о чем он попросил, когда пришел в себя, это чтоб тебя не пускали. И меня тоже… Не веришь? Он им денег дал!
— Я все объясню ему. Он мне верит.
— О, Господи, — вздохнула она и окинула меня незнакомым холодным взглядом. — Что в тебе такого, хотела б я знать? Кроме того, что тебе двадцать лет… Или для мужчины этого достаточно? Ты хоть представляешь, дурочка, какого ты мужика потеряла?
— Я его не потеряла!
— Ну, если ему понравится бывать в реанимации, то конечно!
Я вновь попыталась оправдаться, хотя меня уже тошнило от этого:
— Я не знала, что у него больное сердце.
— А что ты вообще о нем знала? Кроме того, каков он в постели… Тебя хоть что-нибудь интересовало? Ты фильмы-то его видела?
