Наталия Ломовская - Душенька
– Что ты имеешь в виду?
– Немного терпения, дорогая, я все объясню. Когда мы познакомились, ты была, скажем так... более пышного телосложения. Меня очень привлекла твоя фигура, и я начал за тобой ухаживать... Теперь ты очень изменилась.
Я просто ушам своим не верила!
– Но... Ты же сам хотел, чтобы я похудела! Ты и твоя мама!
– Мама права, как всегда, Душенька. Тебе в самом деле нужно было немного сбросить вес, потому что полнота и вредна для твоего здоровья, и не соответствует принятым в современном обществе эстетическим канонам. Я рад, что тебе удалось похудеть, и я горжусь своей красавицей-невестой, но...
– ...но сексуально я тебя больше не привлекаю?
Дениса передернуло.
– Твоя прямота бывает убийственной, дорогая. Тебе нужно будет научиться выражать свои мысли более обтекаемо, чтобы это не коробило людей.
– Ты не ответил мне на вопрос. Это невежливо.
– Да.
– Что – да?
– Ты задала мне вопрос. Я отвечаю на него – да. Я не хотел этого разговора. Ты первая его начала. Но я хочу, чтобы ты знала – я буду всегда относиться к тебе с уважением, и... Я благодарен тебе за то, что ты указала мне на мою ошибку. Хотя я считаю, что ты могла бы быть чуть более тактична при этом. Я буду стараться выполнять супружеский долг. Разумеется, в силу своих возможностей.
Мне ужасно хотелось расхохотаться ему в лицо, но я сдержалась и спросила:
– В силу своих возможностей?
– Раз в неделю. Я изучил литературу по этому вопросу и выяснил, что это вполне приемлемая частота. Но если тебя это не устраивает, мы можем...
Я так и не узнала, что именно Денис имел мне предложить в том случае, если раз в неделю меня не устраивает. Может быть, он имел в виду покупку «Виагры», или фаллоимитатора, или даже выдачу мне индульгенции на посещение любовника? Я расхохоталась, и он, совершенно смутившись, отчалил в кабинет, где и заперся с компьютером. В компьютере его, к слову сказать, интересовали вовсе не рабочие папки (последняя из которых открывалась в последний раз, я проверила – два месяца назад), а сайты «толстушка точка ру» и «пышечка нет».
Я оставила обручальное кольцо на тумбочке в спальне, собрала вещички и переехала к Даниле. Вначале его это шокировало.
– Не думал, что моя холостяцкая берлога... Знаешь, эта квартира не рассчитана на двоих...
Но я простила ему эти слова. А он то ли смирился с моим постоянным присутствием в его жизни, то ли осознал все удобства этого присутствия. Я едва ли не сутки напролет пропадала на работе. А дома я или готовила, или мы занимались любовью... Кроме того, я не высказывала ни малейшего протеста, когда к нам приходили диггеры, друзья Данилы. В невыносимо грязной одежде, с ящиком пива, исторгавшие несусветную вонь, громкоголосые и перевозбужденные от адреналина, они могли ввалиться в квартиру в любое время дня и ночи, чаще всего на рассвете. Ели, пили, травили байки, мылись в ванной, используя мой шампунь, спали вповалку на полу, похрапывая на разные тона, и брали у Данилы его вещи. Я только улыбалась и готовила еду. Наконец-то нашлись люди, способные по достоинству оценить мое умение готовить. Никто не воротил нос от жареной картошки, не жаловался на излишнюю калорийность, только ложки стучали по дну тарелок!
А я... я была счастлива.
И я снова начала набирать вес.
Каждый день я ждала, что Данила сделает мне предложение. Я стала смотреть на витрины магазинов, где продавались свадебные платья. В два или три я даже зашла и примерила там кое-что. Больше всего мне понравилось платье с неуловимо-розовым оттенком, расшитое по корсету розовым жемчугом. И еще одно, свободное, обнажающее одно плечо. А то ампирное, с плиссированными складками, разве это не прелесть? Да что там – я согласна была выйти замуж хотя бы и в рубище, но только за Данилу.
«Я не из тех, кто женится», – сказал он как-то брату. Но разве я не могла стать исключением? Он ведь сам говорил мне, что никогда не жил с девушкой под одной крышей. Так почему бы нам не узаконить наши отношения?
И вот однажды Данила позвал меня в ресторан. Я немного удивилась. Зачем нам ресторан? Он мне и на работе надоел. А потом, я и дома могу приготовить хорошую еду, которую не получишь ни в одном ресторане. Но Данила был тверд.
Мы заказали шампанского, ледяного и очень вкусного. И над первым же бокалом он сказал:
– Я хочу сделать тебе одно предложение.
Сердце у меня пропустило несколько ударов.
– Я слушаю, – сказала я тоненьким голоском.
– Ты поедешь со мной в Париж?
Я ожидала другого, но Париж – это ведь тоже неплохо, правда? И даже более чем.
– А что мы там будем делать?
Данила хмыкнул.
– Лично я буду общаться с французскими диггерами. Париж... Это же сотни километров катакомб! И город Тьмы!
– Это что же за кошмар? – ужаснулась я.
– А-а, я тебе не рассказывал? Раньше, видишь ли, кладбища устраивали в центре города, а не на окраинах, как теперь принято. И вот в Средние века все кладбища Парижа оказались переполненными. Ну, там, чума бубонная, всякие варфоломеевские ночи. На одном только кладбище Невинных было похоронено где-то два миллиона человек, слой захоронения уходил в глубину на десять метров, уровень земли поднимался более чем на два метра! Кладбище стало источником инфекции, в ближайших домах никогда не было свежего молока... И вот в восемнадцатом веке кладбища закрыли, останки свезли в заброшенные катакомбы, продезинфицировали и сложили стеной.
Я испуганно покосилась в тарелку – мне показалось, там что-то закопошилось.
– Там нашли упокоение Робеспьер и Марат, Шарль Перро и Франсуа Рабле, Расин и Паскаль... Говорят, где-то в катакомбах затерян секретный бункер немецкой армии, но никто не знает, где именно. Меня позвали, чтобы его отыскать!
– А что, они без тебя не справятся? – улыбнулась я.
– Тамошние диггеры называют себя, оцени, катафилами. У них там свои ритуалы, традиции... Например, каждый уважающий себя катафил регулярно пишет так называемые «трактаты». Ну, это небольшие послания, часто в форме комиксов, призывающие уважать и охранять катакомбы, или рассказывающие какие-то забавные истории из жизни автора, или даже его абстрактные философские размышления. Катафил делает несколько копий каждого трактата, которые потом прячет в укромных местах в подземных галереях. Другие их ищут и коллекционируют... В общем, у них там все страшно интересно, и я должен все это видеть. И я хочу, чтобы ты поехала со мной. Денег, конечно, маловато...
– У меня отложено кое-что, – обнадежила я Данилу.
– Тогда... за Париж, Душенька?
– За Париж!
Мы чокнулись бокалами.
А ночью он сказал мне:
– Знаешь, я так счастлив... Я читал на сайте катафилов... У них есть некто вроде особо почитаемого авторитета... Это Филибер Аспер, ключник церкви Валь-де-Грасс. Он обожал исследовать катакомбы – злые языки говорили, что он ищет заброшенные винные погреба. Однажды он ушел и не вернулся. Он все же нашел винный погреб – целую галерею бочек, где хранились напитки прекрасные и древние. Его скелет нашли только через одиннадцать лет. Он умер счастливым! Завидная участь. Вот и я сейчас счастлив, как Филибер Аспер возле самой большой бочки...
