Яна Чернова - Люди в масках
— Это ещё почему?! — я ощетинилась, как ёжик, всем своим видом демонстрируя боевую готовность.
— Потому что орешь, будто базарная баба, вместо того, чтобы разобраться в ситуации, — ответил за друга доктор.
— Но вы же мне ничего не объясняете, — переложив вину с больной головы на здоровую, парировала я с невозмутимым видом.
— Так ты не даешь и слова вставить! — возмущенно воскликнул собеседник.
— Говорите, — сложив на груди руки и приняв выжидающую позу, попросила я.
— Впервые вижу, чтобы человек, которого несколько часов назад прикончили, вел себя так нагло с теми, кто, собственно, его и убил, — подперев рукой подбородок и с интересом глядя на меня, проговорил Александр.
— Не поняла? — резко повернувшись в его сторону на каблуках, переспросила я голосом, в котором сквозила с трудом скрываемая агрессия.
— Опять — двадцать пять! — всплеснул руками врач, вырастая между нами, вероятно, чтобы предотвратить драку, на которую я, надо признаться, уже настроилась, бросая косые взгляды в сторону стеллажей с "боеприпасами". — Давайте лучше познакомимся, это гораздо более приятное занятие, нежели нападать друг на друга по поводу и без.
"Ничего себе, без повода! Я провалялась четыре часа в качестве трупа, и это он не считает достойным для скандала поводом?" — кружилось в голове, когда я мерила уничтожающим взглядом невысокую фигуру оппонента.
— Я — Василий Дмитриевич — хирург, который некоторое время назад официально зарегистрировал твою, милочка, смерть и провёл вскрытие, подтверждающее то, что ты, якобы, умерла от сердечного приступа. А это, — он указал на своего спутника, — Алекс, мой друг и партнер по бизнесу.
— Какому? Человекоубийственному? — съязвила я, но тут же осеклась, поймав взгляд синих глаз, в которых вместо вечернего неба появилась грозовая туча, готовая в любой момент разразиться сверкающими молниями.
— Чёрт возьми, девочка! — обиженно буркнул Василий Дмитриевич. — Ты будешь слушать или нет?
— Буду, — тихо ответили мои губы, а взгляд виновато уперся в пол. — А вы будете держать меня в этом склепе вечно или всё-таки позволите взглянуть на свет божий?
— О, нет! — простонал пожилой собеседник, хватаясь за голову. — Саша, нам стоило её, действительно, отравить, тогда я сейчас не чувствовал бы себя полным идиотом, пытающимся разговаривать со стенкой.
— Я не стенка, я Лариса, — гордо вскинув подбородок, представилась я.
— Ну, вот и познакомились, — почему-то весело ответил тот, чей взор недавно предвещал грозу. Он подарил мне очередную кривую улыбку и мягко сказал. — Мы с твоей бабушкой уже успели пообщаться и даже кое о чём договорились. Поэтому завтра утром после её сердечного приступа, вы с ней отправитесь подальше от больших городов и, в ближайшие пару лет, постарайтесь оттуда не вылезать, чтобы твой дорогой супруг не прикончил вас обеих по-настоящему.
Внимательно выслушав собеседника, я твёрдо заявила:
— Только через мой труп.
Алекс усмехнулся и, обращаясь к другу, сказал без тени смущения: — Ну как? Выполним её просьбу?
— Попробуй, — отступив к стеллажам, прошипела я.
— Н-да, эта ненормальная снова собирается атаковать нас урнами, — мужчина откровенно хохотал, хватаясь за живот и глядя на меня слезящимися от смеха глазами. — Мы спасли с тобой не несчастную невесту, а бесенка в юбке.
"Невеста! Как же я могла забыть о той кровоточащей ране, которую нанес мне муж? От острой боли, вонзившей ядовитое жало в моё несчастное сердце, захотелось плакать. И непослушные слезы крупными каплями поползли из опущенных, полных страдания глаз. Вся ярость, кипевшая во мне до этого момента, мгновенно исчезла, уступив место жалости к самой себе. Меня предали, растоптали, унизили и… убили.
— Минутку, — обиженно всхлипнув, пробормотала я. — Значит, официально Сергеевой Ларисы Ивановны больше нет среди живых?
— В общем-то, да, — спокойно подтвердил Алекс.
— И что же мне теперь делать прикажете? — слезы закапали чаще, спина ссутулилась, а губы надулись, демонстрируя всю силу моего горя.
— Я же только что объяснил, — небрежно бросил собеседник. Он сделал шаг в моем направлении и протянул, было, ладонь к моему лицу, однако я отскочила с завидной скоростью в сторону, чем очень его удивила. — Перестань прыгать, как горная коза, я просто хочу вытереть твои слёзы.
— У меня для этого есть свои руки, — пробубнила я себе под нос, усиленно растирая по глазам остатки утренней туши.
— Теперь ты похожа на чёрта, — критически осмотрев моё лицо, заключил мужчина и решительно двинулся ко мне.
Когда пути к отступлению больше не оставалось, так как спина моя прижалась к холодной гладкой стене, он медленно достал из кармана джинсов белоснежный батистовый платок и осторожно вытер чёрные разводы на моих щеках.
— Так гораздо лучше, — любуясь собственной работой, сказал Алекс. — Сейчас мы отправимся ко мне домой. Завтра я привезу туда твою замечательную бабушку, — при этих словах собеседник улыбнулся, а в его голосе появилась теплота. Похоже, что и он тоже пал жертвой бабушкиного обаяния. — Вечером того же дня вы обе уедете из города по новым документам, которые я специально подготовил для вас несколько недель назад.
— Зачем вы это делаете? — пристально глядя в его бесстрастное лицо, пробормотала я.
— Пытаюсь исправить очередную жизненную несправедливость, — мужчина отвернулся, но я успела заметить, как на его бледное лицо чёрной тучей опустилась мрачная тень.
— Надеюсь, что мы не зря тебя спасали, Лара, — доктор смотрел на меня с сочувствием. Он перестал дуться за то, что я отказывалась его слушать, упорно нарываясь на скандал. От той меня сейчас осталось разве что шикарное белое платье, которое висело теперь на ссутуленных плечах, как на вешалке. — Ты сделаешь так, как просит Саша, и у тебя появится в жизни новый шанс на счастье.
— А как же Славик?
— Невероятно! После всего, что он с тобой сделал? — выражение лица Александра было недоумевающим и… злым. — Ты беспокоишься о человеке, который заплатил мне двадцать пять тысяч баксов за твоё убийство?!
— Я беспокоюсь о том, чтобы он получил по заслугам, — чеканя каждое слово, произнесли мои дрожащие губы, а на глаза солёной лавиной вновь обрушились слёзы.
— В таком случае, это не твоя забота, — в тон мне ответил собеседник.
— А чья? — изо всех сил пытаясь подавить предательские всхлипывания, промямлила я.
— Моя, — сказав это, он обнял меня за плечи, прижав к себе так нежно и заботливо, что я больше уже не могла бороться с собственным плачем. Уткнувшись в его твердую грудь, я принялась тихо скулить, то всхлипывая, то завывая, как белуга. Соленая вода неиссякаемым потоком текла из затуманенных горем и обидой глаз, оставляя мокрые пятна на синей футболке мужчины, который осторожно гладил меня по растрепанным волосам, изредка приговаривая: