Даже если ты уйдешь (СИ) - Султан Лия
Руфат родился первым, через десять минут на свет появилась Ситора. Каждый весил по два килограмма, а Эсми даже похвалили врачи за то, что не порвалась и все сделала правильно. Однако всё веселье началось, когда родители по традиции забрали ее на сорок дней к себе. Когда пришло время ставить имена, свекровь надулась из-за того, что Эсмигюль не согласилась на имя Гулистан для девочки, которое выбрала Юлтуз. По традиции имена детям дают бабушка и дедушка со стороны папы. Эсми еще до рождения детей сказала мужу, что хочет назвать дочь Ситорой, потому что ей всегда нравилось это имя - так звали ее одноклассницу-таджичку. Свекрови это имя категорически не нравилось, она встала в позу и заявила, что не придет, так как невестка не уважает ее мнение.
Имран и Эсмигюль тогда сильно поссорились по телефону, потому что он настаивал, чтобы жена уступила матери. А Эсми не собиралась. И Юлтуз за все сорок дней пришла только один раз, в самом конце, чтобы обсудить со сватьей “праздник колыбели”. К манежу, где лежали внуки подошла, улыбнулась, но детей на руки не взяла, сославшись на то, что уже и забыла, каково это держать таких маленьких. Насиба -мать Эсмигюль, конечно, была возмущена таким отношением, но ради дочери и внуков, постаралась сохранить худой мир. Потому что так принято.
Оказавшись дома, Эсми стало сложнее. Не было привычной помощи и поддержки. К родителям она ездила на выходные и только там могла выдохнуть. Дети подрастали, режимы не совпадали, но она вертелась, как белка в колесе. Жутко хотелось спать, а сон теперь стал роскошью. А что же Имран? Он всегда был где-то с краю, уходил рано, приходил поздно, потому что ему было тяжело слышать, как ревут дети, перекрикивая друг друга. Да и спать уходил в зал, потому что надо ему надо было высыпаться.
Однажды Эсми попросила его посидеть с детьми, пока она сходит в душ. Через пять минут Имран начал стучать в дверь и требовать, чтобы жена вышла.
-Они плачут! Ты не слышишь, нет? - прокричал он из коридора.
-Если они плачут, включи им мультик, - спокойно сказала она.
-Они блядь все равно плачут. Выходи уже, - он долбанул кулаком в последний раз.
Эсми включила воду, села в ванную, обняла ноги одной рукой, а в другой держала душевую лейку над головой и плакала от обиды, усталости и безысходности.
Эсмигюль вынырнула из воспоминаний и подумала: “Почему я так долго терпела?”
Глава 6. Испытания
Тихонько закрыв дверь в комнату, Эсми пошла на кухню, где за столом сидели дядя, тетя и Соня. У той была своя квартира, доставшаяся от бабушки с дедушкой, но она решила сегодня остаться у родителей.
-Эсми, солнышко, проходи, - Наталья встала и пошла к плите. - Поешь.
-Да, тебе надо поесть, кызым. Такая бледная, - покачала головой дядя, когда Эсмигюль села напротив него и рядом с Софьей. - Что думаешь делать?
-Разводиться, - пожала она плечами. - Надо было уходить раньше. Ну что поделать - сама виновата.
-Ну где ты сама виновата? Я не понимаю, что у восточных женщин в голове, - воскликнула сестра. - Прости Эсми, но кто вдалбливает вам это мнимое чувство вины? Если девушку украли - она сама виновата. Изнасиловали - не надо было в юбке ходить. Муж избил до полусмерти - довела.
Эсми поставила локти на стол и закрыла лицо ладонями.
-Ты права, Соня. Ты так права. Я пыталась быть хорошей женой, но его постоянно не было дома. Если не работа, так друзья эти вечные-бесконечные. Пыталась быть хорошей невесткой, но свекрови все время не нравилось, что и как я делаю. Еду пересолила или недосолила, мясо пережарила, тесто не доварила, двор подмела не так. Она даже после меня окна проверяла и заставила один раз перемыть, когда увидела разводы.
-А ты? - спросил дядя. Тетя в это время поставила на стол тарелку с горячим супом.
-А я в первый раз перемыла, а во второй меня это так взбесило, что я бросила тряпку в таз и сказала, что и так сойдет.
-Вот, что бывает, когда хорошие девочки хотят всем угодить, - вздохнула Софья. - Недавно читала интервью одного нашего социолога, которая сказала, что женщина в восточной семье сначала келин (невестка), потом жена и мать. И что из поколение в поколение существует так называемая “дедовщина енешек”, - Соня изобразила в воздухе кавычки. – Это когда над женщиной в молодости издевалась ее свекровь, она все стойко выносила, слушалась, приклонялась, а потом сыновья женились, келинок в дом привели, и она стала гонять их так же, как гоняли ее. То есть не поддерживать, нет, а именно топить.
-Так и есть, - согласилась Эсми. - Сама понимаю, как я так долго продержалась? Отношения сошли на нет, мы жили уже как соседи, нас связывали только дети. Одно знаю точно - я туда не вернусь. Даже под дулом пистолета. Приедут родители, попрошусь к ним на время. А там - может квартиру сниму, встану на ноги.
-С одной стороны хорошо, что они уехали, - заметила Софья. - Если бы тебя забирал твой папа, от того дома бы только щепки остались. Он бы стер его с лица земли.
-Папа может, - усмехнулась Эсми.
Дильшат оставил жену, дочь и племянницу поговорить, а сам пошел в зал, к младшему сыну. Оставшись втроем, они закрылись и проболтали до полуночи. Эсмигюль нужно было выговориться и поплакать рядом с близкими, а не копить все в себе. И она рассказывала то, о чем молчала, то, что не принято обсуждать, потому что с юности учили сор из избы не выносить.
-Это все установки, - сокрушалась Софья. - Сначала нас учат не выносить сор из избы, а потом удивляются, почему мы не рассказываем, что мужья нас бьют и изменяют. Мамуль, без обид.
-Папа меня не бьет и не изменяет, - хмыкнула она.
-Я знаю, - улыбнулась Соня. - Я образно. Я же тоже слышала, как наши женщины наставляют своих дочерей с детства, - сестра насупила брови и указательный палец вперед. - “Если не научишься нормально готовить и мыть окна, свекровь на второй день выгонит тебя из дома! Как мне потом людям в глаза смотреть?” Девочек учат подчиняться, а не отстаивать свои границы, когда кое-кто реально наглеет.
Милая Соня. Она всегда была максималисткой. Поэтому пошла на журфак, чтобы сделать этот мир лучше, и стала корреспондентом новостей. Но она другая, несмотря на то, что и выросла в традиционной, но прогрессивной уйгурской семье. И если раньше Эсми считала правильной модель семьи, где женщина - хранительница очага, а муж добытчик, то теперь стала думать, как сестра.
-Свекрови тоже разные бывают, - спокойно сказала тетя Наташа. - Когда я вошла в семью - женщина другой национальности, да еще и с ребенком от первого брака - многие смотрели на меня с опаской. Но мою свекровь все любили и уважали, и все зависело от её слова. Она приняла меня и тебя, Соня, сразу, несмотря на то, что была очень традиционной. Но “апа” меня терпеливо учила готовить то, что любит Дильшат и никому не давала меня в обиду. Поэтому у меня со всеми хорошие отношения.
-Вот и я хотела выстроить с ней хорошие отношения, - положа руку на сердце, призналась Эсми. - Но как я сегодня узнала, она отговаривала Имрана жениться на мне. Я ей видимо сразу не понравилась. И весь этот цирк с показом простыни она устроила чисто из вредности.
-А теперь ты враг номер один для нее и ее сыночки-корзиночки, - поморщилась Соня.
-Конечно, - горько усмехнулась Эсми. - У меня самой растет сын и я поняла, что не хочу, чтобы он был похож на отца. Ни за что на свете.
-А ты…– замялась Софья. - Еще любишь его?
-Уже нет. Моя любовь умерла. Не сегодня, не вчера. Она умирала постепенно. А сегодня я просто не выдержала, когда увидела его в этой примерочной. Если бы я не вошла, он бы ее прямо там…Хотя, наверное, они уже так делали. И не раз.
Столько горечи и боли было в ее словах, что Наталья с Софьей переглянулись и тяжело вздохнули.
Ночью Эсми спала плохо, ворочалась и не могла отделаться от дурных мыслей. Проснулась разбитая не выспавшаяся, но надо было вести детей в сад. Соня еще вчера пообещала, что подбросит их на машине, а оттуда Эсми поедет в суд и напишет заявление на развод. Выйдя утром из комнаты, она услышала шепот тети и сестры на кухне. Прислушалась. Говорили о ней.
