Тёплый сахар - Коваленко
— Так вот кто забрал моё везение! — рассмеялся Хэвон.
— Что, прости? — не поняла Суджин.
— Это так… Шутка, которую поняла бы только моя сестра.
Суджин кивнула и вернулась к последним крошечкам десерта.
— А ты с кем-то встречаешься? — спросила она вдруг.
Хэвон повернулся к ней — пожалуй, слишком быстро:
— Почему ты спрашиваешь?
— Просто любопытно. Ты часто говоришь про сестру, и кажется, она вообще единственная, с кем ты близок.
— Сейчас я ни с кем не встречаюсь, да и раньше…
— Что раньше?
Хэвон сцепил пальцы. Он не любил говорить на эту тему. Наверное, из-за родителей и бабушки, которые постоянно изводили его расспросами.
— У меня не было долгих отношений. Настоящих, я имею в виду.
— А желающих должно быть было много, — сказала Суджин, облизывая ложку.
— Я много работаю, а на отношения нужно время и… И уверенность.
— Уверенность?
— Понимаешь, когда времени мало, надо быть уверенным, что ты тратишь его на то, что действительно важно и нужно. У меня ни разу не было этой уверенности, ни с одной из девушек. Так что я предпочитаю не тратить ни её, ни своё время на… на попытки, на то, что изначально обречено на провал. За эти месяцы она могла бы встретить другого человека, того, с кем действительно сможет быть. И я тоже.
— Разумный подход. А как ты собираешься понять, что это тот самый человек?
— Пока не знаю. У меня же не было такого опыта. Был только обратный, когда тебе нравится кто-нибудь, но ты понимаешь… — Хэвон сжал пальцы до боли, так что побелели костяшки пальцев. — Понимаешь, что ты не готов прожить с ней всю жизнь. Не представляешь, как каждый вечер будешь возвращаться к ней, что у вас будут дети…
— Ты думаешь, такое вообще бывает? Вот ты встретил человека, например… — Суджин задумалась. — Например, в фитнес-центре. Повернулся посмотреть, кто на тренажёре сбоку от тебя, увидел девушку и понял: это же она!
— Не так буквально, — усмехнулся Хэвон. — Надо немного пообщаться. Но раз я уже примерно через полчаса знаю, что это точно не она, то, наверное, так же через полчаса смогу сказать, что это она.
— М-м-м… Понятно, — ответила Суджин, но по её тону и выражению лица было ясно, что она считает всё это полной чушью.
Она встала, чтобы поставить тарелочку из-под десерта на стол, а когда вернулась на диван, то села чуть ближе к Хэвону. Наверняка сама она этого не заметила, но для Хэвона каждый сантиметр расстояния между ними значил до глупого много…
— А ты? — спросил Хэвон.
— Есть ли у меня парень? — догадалась Суджин. — Как ты вообще это представляешь?
— Да, сложновато, — согласился Хэвон.
— С другой стороны, я и не ищу того единственного.
— А кого ищешь?
— Не знаю. Никого. По-моему, от этого одни проблемы. Не хочу ни в кого влюбляться. Без этого можно запросто обойтись.
— Да, так проще.
Хэвон посмотрел на Суджин. Её узкая, хрупкая ладонь лежала так близко от него, пальцы механически поглаживали бархатистую обивку дивана. И он не мог думать ни о чём больше кроме как об их близости.
Хэвон медленно разжал свои пальцы. Кончики покалывало.
Неожиданно Суджин протянула руку и коснулась ближнего к запястью слова в татуировке Хэвона. Скользнула по нему, ненадолго останавливаясь на каждой из четырёх букв…
Её прикосновение казалось обжигающим и очень-очень нежным.
Хэвон, словно во сне, поднял левую руку и накрыл ею лёгкую ладонь Суджин.
Она подняла на него свои большие глубокие глаза, но руку не отдёрнула. В её взгляде было понимание и что-то вроде отчаянной, дерзкой решимости.
Глава 3
Хэвон не помнил, как они начали целоваться и что произошло до того. Как будто кусок длиной в один удар сердца выпал: вот он кладёт свою ладонь поверх пальцев Суджин, а в следующее мгновение они уже целуются.
Губы у Суджин были нежными, податливыми и чуть шероховатыми — словно она до того их кусала. Хэвон легко проник за них, тронул её язык своим, несмело, без настойчивости, ожидая, что будет. Суджин ответила: приоткрыла губы навстречу ему.
Мысли, сначала такие правильные, рассудительные, склеились в горячий пульсирующий комок. Сердце лихорадочно, загнанно колотилось в груди от какого-то тёмного, жадного восторга. Суджин, простота и чистота её прикосновений, её внезапная открытость, расшевеливали в нём что-то незнакомое, непонятное, как будто прямо сейчас открывались слои души доселе скрытые, о которых он и сам не знал… Какая-то невероятная преступная нежность… Это чувство было настолько подавляющим, ярким, что затмевало даже желание.
Руки Суджин легли ему на плечи, сплелись.
Хэвон обхватил её лёгкое, гибкое тело и прижал к себе.
— Ты хочешь? — прошептал он ей на ухо, осторожно прикусывая мочку.
Едва слышный ответ был чем-то средним между выдохом и всхлипом:
— Да.
Хэвон потянул её футболку вверх и снял. Под ней был гладкий, простой бюстгалтер телесного цвета, скрывавший небольшую грудь. Хэвон, до того, как скинул свою футболку, успел подумать, что он именно так всё и представлял: никаких пышных форм, никакого соблазнительного белья. И почему-то ему казалось, что он был бы разочарован, произойди всё наоборот.
Он опять целовал её губы, сладкие на вкус, с тонким цитрусовым запахом, и в груди всё ныло от того, с какой готовностью Суджин отвечала.
Он соскользнул с дивана, встал на колени на пол, и начал целовать живот Суджин, двигаясь от того места, где сходились рёбра, вниз к пупку, а потом к краю штанов.
Суджин запустила пальцы в его волосы и иногда сжимала их сильно, почти до боли. Она часто и рвано дышала, мышцы на её животе подрагивали, и Хэвон знал, что ей нравится, как он её целует, вылизывает, покусывает.
Он приподнял её бёдра, чтобы спустить штаны ниже, но тут же передумал… Зачем делать это на диване, если к их услугам есть огромная кровать?
— Пойдём, — он подхватил Суджин и поставил на ноги. — Там будет удобнее.
Свои штаны он сбросил, пока шёл в спальню. Он бы и трусы снял — потому что член стоял колом, — но почему-то сдержался.
Он уложил Суджин на постель и начал раздевать. Она попыталась ему помочь, но он остановил её:
— Я всё сделаю сам… Просто разреши мне, хорошо?
Он замечал в выражении её лица, в движениях лёгкую сдержанность. Не смущение или нежелание… Что-то не очень понятное. Когда он провёл рукой у неё
