Клетка - Ариша Дашковская
— Куда поедем?
— На Смоленское кладбище, место выбирать, — улыбнулся Астафьев.
Меня он взял с собой. Мы брели по засыпанным листвой дорожкам, будто прогуливаясь по старому парку, зашли в часовню Ксении Петербуржской, где Виктор поставил несколько свечей — одну за упокой и три за здравие. Потом на обратном пути он словно невзначай остановился у одной из могил. Я вздрогнул. С мраморного надгробья на меня смотрел улыбающийся Лис. Виктор стоял и беззвучно шевелил губами, смотря куда-то в сторону, потом произнес:
— Рядом похоронишь. Так сразу обоих навещать будешь.
Я промолчал. В ту же ночь он умер. Тихо и спокойно.
Похороны прошли в тумане. Бесконечная вереница черных людей проносилась мимо меня. Жали руки, обнимали, сочувствовали. Незнакомые и чужие. Соболезнующие, скорее, ради протокола. Отрешенное лицо Нины не выражало никаких эмоций. Казалось, иногда она даже не слышала, что к ней обращаются.
После смерти Астафьева я стал богатым наследником. Дом и движимое имущество Виктор завещал мне. деньги на счетах и акции поделил поровну между мной и Ниной. Правда, по условию завещания я не мог в полной мере распоряжаться наследством до достижения возраста двадцати пяти лет. Была установлена сумма содержания, которая перечислялась мне ежемесячно, ее хватало, чтобы жить, не нуждаясь, но при этом и не шикуя.
В доме, хранящем столько воспоминаний и населенном призраками прошлого, я не мог оставаться, поэтому снял однокомнатную квартиру в неплохом районе Питера, поближе к медицинской академии. И я подумывал продать катер, чтобы не болела голова, как прожить на оставшиеся после уплаты квартплаты деньги.
Дни проносились как стекляшки 8 калейдоскопе, только получающийся узор был однообразный и блеклый. Учеба, практика у Нины, вечера на пару с Лисом дома, а иногда в компании какой-нибудь однокурсницы. Потом работа в клинике и посиделки за вискарем с Лисом. Наконец Лису надоел мой целибат, он буквально потащил меня в клуб, где мы раньше были. Кивком головы он указал на чувака, у которого можно было разжиться таблетосами. И понеслось... Клубы. Случайные связи. Женщины. Мужчины. Лис оказался на редкость деликатным. Поначалу я боялся, что он станет третьим лишним. Меньше всего мне хотелось бы слышать его комментарии в такие моменты. Но он умел исчезнуть вовремя.
Он заартачился лишь однажды, когда я встретил ее. Не знаю, что в ней было такого. Но казалось, что не она двигается в такт музыке, а музыка рождается от колебаний ее тела, взмахов тонких рук, украшенных широкими черными браслетами. Она двигалась словно в трансе. Огни светомузыки путались в ее растрепанных пышных волосах. Я видел только ее. будто луч несуществующего прожектора выделял ее из толпы. Остальные фигуры двигались безликой серой массовкой.
Я пробирался к ней через хаотично движущиеся тела. Непослушными пальцами расстегнул ворот рубашки. Кислорода не хватало. Лис ухватил меня за рукав, пытаясь удержать.
— Она не для тебя.
Я приблизился к ней вплотную. Она не отстранилась, улыбнулась так. будто ждала именно меня. Осторожное, пробное касание к ткани ее короткого платья, касание к коже. Она молчаливо одобряла и хотела большего. Была в ней какая-та притягательная порочность и в то же время что-то. что делало ее недосягаемой для других. Ведь никто так и не решился к ней подойти.
Рука запуталась 8 ее волосах. Тела соприкасались в танце все теснее. В карих глазах, не медовых и теплых как у Лиса, а обжигающе темных, горели шальное безрассудство и вызов. В ней била ключом энергия, вызывающая болезненную пульсацию в моем паху. Я никого никогда так не хотел. Я смотрел на ее пунцовые губы и представлял, как буду кусать их, как она будет приоткрывать рот, прося поцелуев. Не сдержался и провел тыльной стороной ладони по ее щеке. Она сама потянулась ко мне, и я почувствовал сладковато-терпкий вкус ее пахнущих алкоголем губ. Руки обвили мою шею.
— Куда? — спросил я.
— К тебе, — хрипловато шепнула она, и от ее дыхания по шее побежали мурашки.
Поцелуи взахлеб в такси и ее рука на моем паху казались бесконечно мучительно, но сладкой пыткой, сумасшествием.
Лифт слишком медленно отсчитывал этажи. Я слишком долго отмыкал дверь, пока она. облокотившись о стену, нетерпеливо отстукивала каблучком и кусала губы.
Она оказалась совершенной: стройные ноги с изящными, узкими стопами, плоский живот, точеная талия, небольшая округлая грудь с розоватыми сосками. Она отзывалась на каждое прикосновение. Ее стоны сводили с ума. Звучали музыкой. Сумасшедшая порочная девчонка!
Утром, не обнаружив ее рядом, я испугался, что она ускользнула. Но нет, я увидел ее на кухне сидящей на широком подоконнике 8 моей рубашке с чашкой в руках. Я бесцеремонно забрал у нее чашку. Она не сопротивлялась. Сделал глоток и поморщился: гадость. Содержимое кружки выплеснул в раковину.
— Я варю мерзкий кофе, — выдохнула она и отвернулась к окну. — Спасти его может только Бейлис или Шеридан, но я их здесь не обнаружила.
— Я приготовлю, — я сполоснул турку и начал готовить кофе. — Тебя как зовут?
— Лекса.
— Странное имя. А как по-настоящему?
— А чем тебя это не устраивает?
Я пожал плечами.
— А я Олег.
— Ну вот и познакомились. Я 8 твоей рубашке.
— Я вижу.
— Ты вчера порвал мое платье.
— Прости. Купить новое?
—Дай нитки, я зашью.
Я разлил свежий кофе по чашкам, одну протянул ей.
— Твой вкуснее. Я останусь у тебя на пару дней. Послезавтра у меня самолет.
Она не спрашивала, а утверждала. Весьма нагло, но я протестовать не стал. Перспектива провести эти дни вместе с ней, не вылезая из постели, была весьма заманчива.
Ненасытная, предпочитающая болтовне поцелуи, она была идеальной женщина. Была, пока идеально не разворошила начавшую было заживать рану. Я проснулся ночью. Лексы не было. Из-под закрытой Д8ери проглядывала тусклая полоска света. Значит, она в гостиной. Я тихонько приоткрыл дверь. Лекса расположилась в кресле и что-то читала в неярком свете торшера. Ее лицо было сосредоточено. Между бровей залегла складка. Я, улыбаясь, стал тихо подбираться к ней, чтобы увлечь ее снова в постель. Но улыбка сошла с губ, как только я понял, что она читает мой дневник, который я держал на полке, там же где и книги сгоей небольшой библиотеки.
— Отдай! — голос прозвучал резко.
Но она только сильнее вцепилась в записную книжку.
