Его наглый друг (СИ) - Оливия Лоран
— Зачем ты мне пишешь, зачем звонишь? — нападаю на Лёшу с излишней грубостью, как только подхожу к нему.
Первая его реакция — растерянность. Но он быстро справляется с ней и даже пытается улыбнуться.
— Я думал мы встретимся, поговорим, обсудим наши проблемы, — отвечает вполне спокойно.
— У нас нет проблем, — раздражаюсь я. — Ничего нет. Перестань, пожалуйста… Не звони мне больше.
Обхожу его и направляюсь в дом, не желая продолжать этот разговор. Он быстро меня догоняет, но ничего не говорит.
Заходя в дом, выискиваю взглядом Макса. Людей собралось не мало, но я быстро нахожу того, ради которого я здесь…
Он стоит ко мне боком и разговаривает с моей подругой.
Она смеется, а затем принимает из его рук букет красных роз…
В груди что-то больно сжимается и падает, разбиваясь. Режущими осколками поднимается к горлу и сковывает его тисками.
Словно почувствовав мой взгляд, он оборачивается. Его глаза загораются, жгут, обжигаю мою израненную душу. А затем спускаются по моему телу и останавливаются на талии, вспыхивая дикой яростью.
Ощущаю в том месте, куда смотрит Макс, руки Лёши, но не успеваю их скинуть, как проваливаюсь еще глубже, на самое дно удушающей обиды и отчаяния.
Марина целует его… Прикасается к губам, которые еще вчера принадлежали лишь мне…
Зачем? Зачем он это делает?..
Боже… почему же так больно…
— А ты чего ждала? — с трудом распознаю голос Лёши на ухо и вздрагиваю.
54
Как же меня к ней тянет…
Макс
Этот день можно смело отметить как судьбоносный пиздец в моей жизни. Во всех, мать его, сферах. Нехеровый такой квантовый скачок от состояния, подобного тому, что зовется счастьем и до полного разгрома по всем фронтам.
А ведь несколько часов назад я действительно был счастлив…
Мне так и не удалось уснуть прошлой ночью.
Лежал со своей Русалкой, смотрел, как подрагивали ее ресницы во сне, слушал ее размеренное дыхание… и не верил.
Не верил тому, что все это происходит на самом деле. Как сильно я увяз в ней и не хочу выгребать. Не хочу отпускать. Боюсь… твою ж мать… боюсь потерять.
Сжимал ее крепче, словно вот-вот выскользнет из рук…
Звонок друга вынудил оторваться от Алины и подняться с постели. Леденящее предчувствие надвигающихся проблем не подвело. Блядь… Лучше бы подвело…
Оглушенный известиями о том, что творится в клубе, едва стоял на ногах и сохранял трезвость рассудка.
По хорошему, уже тогда должен был сорваться с места и первым же рейсом лететь в столицу. Но, блядь… Блядь!
Отец все же умудрился влезть в мой бизнес и навести в нем свои порядки, за что, собственно, и поплатился свободой. Возможно, ему в этом кто-то помог, и с этим тоже необходимо разобраться в кратчайшие сроки.
Он угробил не только свою жизнь, но и мою тянет следом за собой на дно.
И как я об этом расскажу ей?
Перевожу дыхание и возвращаюсь к Алине, чтобы разбудить ее. Сердце стопорится, когда смотрю в ее глаза. В них плещется волнение и тревога. Но я не могу ей дать того утешения, что она ждет.
Еще никогда я не был настолько неуверен в завтрашнем дне. И тянуть в эту неизвестность ее… Не могу. Я даже не уверен, что не отправлюсь за решетку следом за отцом.
Отвожу ее домой и возвращаюсь к себе. Полдня пытаюсь решить проблемы удаленно, ищу лучших юристов, созваниваюсь с работниками клуба, просматриваю камеры наблюдения, выискивая среди персонала тех, кто работает на отца, и складываю более-менее понятную картину.
Билеты на самолет уже куплены, вылет запланирован на утро. Ума не приложу, что скажу Алине, на какой период я уезжаю и смогу ли вообще вернуться…
Но поговорить нам все же придется…
Ближе к вечеру мне вдруг звонит Лёха. Его звонок неожиданный и совсем не вовремя, но я его принимаю.
— Ты там живой? — усмехается он. — Я сегодня вернулся, пересечемся? — продолжает в том же тоне.
— Сегодня никак, но встретиться надо. Есть разговор.
Прикрывая глаза, сжимаю пальцами переносицу. Бессонная ночь сказывается усталостью, которую только сейчас ощущаю.
— Хах, ну лады, — выдает нервно и с каким-то воодушевлением. — Так давай сегодня, — настаивает он, — на днюхе Маринки, она тебя ждет. Дозвониться тебе не может, просила меня передать. Расстраиваешь девчонку — нехорошо, — угорает Лёха.
— Сегодня не могу, — повторяю с раздражением. — Рано утром сможешь подъехать? Или я, скажи куда.
— Не-е-е, я несколько дней Линку не видел, утром точно не варик, — рассуждает он и поясняет многозначительно: — пока проснемся… Ну, если передумаешь — приезжай, там еще наши будут. Славик со своей, я с Линкой, Тоха позже подтянется. Вход открытый, Маринка гостеприимная.
Не воспринимаю все, что он говорит после упоминания ее имени. Понимаю, что откровенный бред несет, и все равно ощущаю, как сознание затягивает ярость. Видимо, разговор не терпит времени.
— Во сколько?
Договорившись о встрече с Лёхой, возвращаюсь к своим проблемам. До вечера успеваем несколько раз созвониться с совладельцем клуба и найти еще несколько лиц, подосланных отцом.
Обуславливаемся держать связь до момента моего вылета в Москву и прощаемся.
Приняв душ, одеваюсь и выдвигаюсь в сторону дома Марины. Она, словно почувствовав, в очередной раз мне звонит.
— Неужели я тебе дозвонилась, — сокрушается она. — Ты уже выехал? Лёша сказал, что ты будешь, адрес тебе должен был скинуть.
— Полчаса, — сверяюсь с навигатором.
— Супер! Я тебя жду… — не дожидаясь от меня ответа, заявляет: — Вход с цветами! — смеется она, будто бы шутит, но потом смущенно добавляет: — Я люблю розы, красные…
О подарке я, конечно же, и не вспомнил. Останавливаюсь по пути в цветочном и подъезжаю к дому Марины почти к восьми.
Она замечает меня практически сразу, едва захожу в гостиную.
— С днем рождения, — выдаю сухо, окидывая взглядом собравшихся гостей.
— Спасибо, — смеется она. — Какие красивые… Мне очень приятно!
Передаю ей злосчастный букет и ощущаю на себе пристальный взгляд, от которого весь грудак обжигает. Знаю, кому он принадлежит… Чувствую.
Повернувшись, сталкиваюсь с глазами, в которых стынет разочарование. А затем замечаю рядом с ней Лёху, что довольно скалится и по-свойски держит ее за талию. Скользит по ребрам, что я целовал прошлой ночью и прижимает ее к себе.
Блядь… Во мне крепнет уверенность, что я способен его убить лишь за один такой взгляд, которым нагло скользит по ее лицу и телу. Крышу рвет, когда представляю, как он приводит в действие свои планы
