Замуж за незнакомца - Лина Манило
Ну, папа, погоди!
– Сумасшедшая, – летит мне в спину от мужчины, которого чуть не сбила на лестнице, но переживёт.
– Значит, мне не показалось, – я останавливаюсь в нескольких шагах от отца, а он медленно поворачивается и смотрит на меня удивлённо. – Попались, Роман Егорович?! А вы, оказывается, ещё тот выдумщик и конспиратор.
В моём голосе много осуждения, я упираю кулаки в бока, жду ответа.
Отец очень по-детски хлопает ресницами, споро прерывает разговор, неловко и суетно прячет телефон в карман пижамных штанов. Отводит взгляд, ему немного стыдно, и я впервые вижу Романа Егоровича Архипова таким растерянным.
Всё моё возмущение слетает, как не бывало, остаётся лишь горечь и сожаление, что папа предпочёл остаться наедине со своими проблемами, мне ничего не сказал, словно я всё ещё маленькая девочка, которую можно ни во что не ставить.
Так грустно, что даже злиться не получается.
– Папа, что происходит? – делаю к нему шаг, после второй, трогаю за плечо. – Ты не доверяешь мне?
– Тина, ребёнок ты мой добрый…
Мы стоим в коридоре, рядом бродят люди, у отца снова звонит телефон, но он игнорирует вызов, нервно в карман руку засовывает, не глядя смахивает с экрана чей-то важный вопрос.
– Папочка, ну… я же взрослая уже, неужели ты этого не видишь? – шепчу ему на ухо, носом об идеально выбритую щёку трусь. Даже в больнице он стремится к безупречности во всём.
– Я вижу, дочка, вижу, – снова вздыхает и впервые ему плевать на всех, кто находится рядом, на случайных “мимокрокодилов”. – Просто я не хотел, чтобы так… чтобы ты меня таким видела.
– Каким?
– Разбитым и больным. Была бы моя воля, я бы уехал и где-то там помер. Пусть бы ты помнила меня сильным, а не вот таким дерьмом в клетчатой пижаме.
За недолгое время, что мы с ним не виделись, у папы будто бы морщин больше стало, и кожа бледная, покрытая испариной.
– Я так тебя люблю, каким бы ты ни был, – целую папу, наслаждаясь его теплом.
Не хочу думать, что таких моментов у нас осталось преступно мало. Как бы хотелось, чтобы папа увидел внуков. Они же когда-то будут? Пусть не завтра, но будут.
Крепче обнимаю отца, живу и дышу моментом, впитываю его кожей. Собираю в себе крупицами, нанизываю на верёвку памяти, чтобы потом перебирать и помнить, никогда не забывать
Сегодня, наверное, такой день, но я в жизни столько не обнималась с людьми, а тут Маша, Кирилл, папа… даже с Ильёй было что-то похожее на объятия, с Игорем.
– Кирилл всё-таки сдал меня? – ворчит отец, уставший от моих нежностей, а меня будто бы током бьёт. – Мне казалось, его слово что-то стоит.
В смысле? Кирилл? Ах, какой он скрытный подлец…
– То есть Кирилл знал, что ты здесь, и ничего мне не сказал?!
Отец вскидывает на меня взгляд, зарывается пятернёй в мои волосы на затылке и прижимает к груди.
– Значит, не он… а кто тогда? Как ты меня нашла?
– Я тебя не искала, – снова дышу родным запахом, значительно разбавленным ароматами больничных манипуляций и порошка, но это всё равно мой папа. Он пахнет детством, заботой и всем, что сделало меня мною. Той, кем я есть. – Просто… я приехала с Сергеем Ивановичем поговорить. У меня к нему срочный вопрос.
– О моём здоровье небось, – смотрит на меня с лёгким прищуром, осуждает за излишнюю заботу. – Всё нормально с моим здоровьем, езжай домой.
Значит, отец не в курсе всего, что произошло. О нападении на дом Кирилла не знает, о его ранениях. Это хорошо, думаю я, и выпускаю отца из объятий.
– Ладно, пойдём в мою палату, поболтаем.
Игорь безмолвной тенью следует за нами, и я почти не обращаю на него внимания. Отец тоже воспринимает наличие у меня охраны, как само собой разумеющееся. Заговаривает мне зубы, подводя к лифту, делает всё, чтобы я не заостряла своего внимания на его состоянии, не задавала лишних вопросов. Аферист ты, папа.
В лифте внимательно рассматриваю его, он похудел, но держится молодцом, хоть и выглядит осунувшимся и бледным.
– Ты как тут вообще оказался? Это в то время, как я дозвониться до тебя не могла, ты сюда попал? – складываю дважды два, а отец виновато кивает и пропускает меня в палату.
Одноместная, очень комфортная и уютная, больше похожая на гостиничный номер в отличном отеле, чем на больничную палату.
– Дочь, не ругайся. Так было лучше.
– Кому? Ты хотя бы знаешь, сколько нервов я потратила, пока с тобой связалась? Это же было невыносимо…
– Ну, прости меня, – покаянно разводит руками. – У тебя был медовый месяц, я не хотел мешать.
– Ты издеваешься? Сам этот брак устроил, а потом переживал, чтобы не испортить мой медовый месяц с человеком, которого вижу второй раз в жизни?
Снова возмущаюсь, но быстро замолкаю, потому что всё это – уже неважно. Хватит поминать прошлое.
Я присаживаюсь в удобное кресло, как маленького, отчитываю отца, но господи…
– Я так рада тебя видеть, несмотря на твою скрытность и желание уберечь меня от всего-всего.
Но, с другой стороны, я рада, что отец всё это время провёл тут и ему было не до новостей из внешнего мира. О том, какие приключения у нас были в последние дни, молчу – не надо это папе. Ему и так непросто.
– Операция прошла неплохо, – переводит тему отец, а я киваю, внимательно его слушая.
Он, уже ничего от меня не скрывая, рассказывает, что ему прооперировали и какие прогнозы на будущее. Если не врёт, всё вполне неплохо и есть шанс, что операция отсрочила тяжёлый момент. Это… радость!
Я взвизгиваю, ураганом несусь к отцу и, обняв за шею, целую в щёку. Неужели сегодня есть место радости, не только волнениям?
– Папа, но мне всё-таки нужно поговорить с Сергеем Ивановичем, – вспоминаю о своей миссии тут, от которой здорово отвлекла меня встреча с отцом.
– Надо так надо, – отец треплет меня за щёки, чем безумно умиляет.
Я выхожу из палаты, иду в нужном направлении, но у кабинета Сергея Ивановича меня встречает встревоженная медсестра и преграждает путь.
– Туда нельзя! – заявляет и чуть ли не грудью бросается на амбразуру.
– Но почему? – не сдаюсь, мягко отталкивая её в сторону, и распахиваю дверь.
В конце концов, я дико устала для всех этих игрищ.
В кабинете, за столом Сергея Ивановича, сидит молодой мужчина в тёмном костюме и
