Искра - Алеата Ромиг
Пари началось с Мэдлин.
– 50, – сказала она.
Пятьдесят тысяч были большой ставкой перед жеребьевкой.
Эллиот посмотрел в ее сторону.
– Отвечаю. – Он потянулся за новой порцией фишек. – И повышаю на пятьдесят.
Ставка в 100 000 долларов была сделана на Хиллмане.
– Ну, я, наверное, не должен, но какого черта?
Он выдвинул вперед достаточное количество фишек.
Теперь я.
Если при розыгрыше я не вытяну ни бубну, ни семерку бубен, у меня оставалась возможность получить максимум девятку. И все же возможность большего существовала. Я не стану сдаваться.
– Отвечаю, – сказал я.
Мэдлин первой начала сброс.
– Я возьму одну, – сказала она, и ее зеленые глаза заблестели, когда она отдала одну карту.
Карта, которую ей сдали, лежала перед ней рубашкой вверх, но она не потянулась за ней. Интересно.
– Одну, – сказал Эллиот, кладя одну карту из своей сдачи вниз и получая другую.
– Одну, – сказал Хиллман, делая то же самое. – Он немедленно поднял свою новую карту. – Ну, черт меня дери.
Моя очередь.
Я мог оставить туза в качестве кикера и гарантировать, по крайней мере, высокий уровень туза. В прошлом я выигрывал с этим. Не просто так назвали покер азартной игрой. Однако, поскольку все остальные взяли только по одной карте, я не верил, что она выиграет эту раздачу. Я вытащил туза из своей руки и положил его рубашкой вверх на стол.
– Одну.
Толпа зашумела.
Для всех игроков было необычно взять только одну карту.
Мэдлин подняла свою новую карту. Ее удовольствие не было очевидным, но я знал эту женщину. Я чувствовал исходящее от нее возбуждение, отражающееся волнами. Что бы у нее ни было, она была довольна, очень довольна.
Я поднял карту и, не глядя, сунул ее к другим.
– Мистер Эллиот, – сказал дилер. – Вы были последним, кто поднял ставку. Ставка делается с вас.
Эллиот посмотрел на свои стопки фишек.
– Думаю, пришло время сделать шаг.
Он пододвинул одну стопку фишек на 10 000 долларов вперед. А затем он поставил еще и еще, пока его ставка не составила миллион.
Толпа загудела от возбуждения.
– Мистер Хиллман, для вас это миллион, – сказал дилер.
Хиллман хмыкал и кашлял, проводя инвентаризацию. У него был миллион, на который можно поставить. Мы все это сделали. Без своей обычной помпы он выдвинул вперед фишки на миллион долларов.
– Мистер Келли, – сказал дилер. – Миллион от вас.
– Я медленно разложил веером свои карты. 5, 6, 8, 9 и 7 бубен. Я изо всех сил старался не вдохнуть, когда на меня уставился стрит-флеш до девятки. Единственной раздачей, которая могла меня обыграть, был более высокий стрит-флеш, включая флеш-рояль. Я потянулся за своими фишками.
– Я отвечаю и сверху еще миллион.
Зал вокруг нас взорвался, когда представители клуба попытались утихомирить толпу.
– Мисс Миллер, – сказал дилер. – Делаете ставку в два миллиона с вашей стороны.
Два миллиона – это то, что я сказал ей взять и с чем уйти.
Если бы только она это сделала.
– Отвечаю, и...
Она подтолкнула все свои стопки вперед.
Когда она это сделала, мое сердце упало. О, моя дорогая Мэдди, не делай этого.
– ...я иду ва-банк.
На этот раз потребовалось больше времени, чтобы в комнате воцарилась тишина.
Ставки разошлись по столу. С дерьмовой ухмылкой Эллиот последовал его примеру, сдвинув все свои фишки в центр. Хиллман был следующим. Мы ждали, пока, наконец, он не сделал то же самое. Настала моя очередь. Я мог сбросить карты и стать единственным оставшимся игроком против того, кто бы ни выиграл. У этого человека была бы основная часть денег и явное преимущество. Мой взгляд встретился со взглядом Спарроу.
Он говорил мне покончить с этим.
Я пододвинул свои фишки к центру. Это было все.
– Я в деле.
– Мисс Миллер, все ответили, – сказал дилер, побуждая ее раскрыть свою раздачу.
Мэдлин кивнула, показывая свои карты: четыре короля и 10.
– У мисс Миллер каре, короли и десятка.
Толпа ахнула.
– Мистер Эллиот, – сказал дилер.
Эллиотт бросил руку на стол.
– Ну что ж, песик.
Выпал стрит: 10, 9, 8, 7, 6. Были представлены как черные, так и красные масти. Он улыбнулся Мэдлин.
– Я желаю тебе победы.
– Спасибо.
Настала очередь Хиллмана. Он переворачивал руку, по одной карте за раз.
Туз.
Туз.
Туз.
Комната ахнула, глаза Мэдлин расширились. Четыре туза побили бы ее четырех королей. Дело в том, что я выбросил туза, так что я знал, что Хиллман не сможет ее победить. Я хотел протянуть руку и успокоить ее. Даже если бы я мог, это лицемерно и недолговечно.
Хиллман перевернул последние две одновременно: 8, 8.
– Тузы, фулл-хаус, – сказал дилер.
Все повернулись ко мне.
Всем своим существом я хотел сбросить карты, чтобы позволить Мэдди одержать победу. Мог я выбрать Мэдди, а не Спарроу?
Я верил, что смогу, но не там, где на карту поставлены деньги и Чикаго. Для Мэдлин это была игра; она сказала, что играла ради своего выживания. Если ей нужны деньги, я дам ей их. Черт, я сыграю с ней за это в покер, если она не примет подарок. Я не сомневался, что при других обстоятельствах Мэдлин Келли была способна надрать мне задницу в карты.
– Мистер Келли.
Я не тянул. Вместо этого я перевернул всю свою раздачу. 9, 8, 7, 6 и 5, все бубны.
– Стрит-флеш.
Стулья задвигались, комната взорвалась.
– Дамы и господа, – громко сказал Спарроу, вставая. – Давайте поддерживать порядок.
Я потянулся к Мэдлин, но она тоже стояла. Выражение восторга на ее лице исчезло, сменившись тем, что можно истолковать только как страх.
– Я могу помочь тебе.
Она выпрямилась.
– Никто не может.
Я сидел ошарашенный, пока она пробиралась сквозь толпу к Иванову. Зачем ей идти к нему?
По выражению лица детройтского вора в законе не было
