Жажда опасности - Мишель Хёрд

Мы сидим посреди фойе, вокруг нас разбросаны ее вещи. Судя по всему, нам понадобится несколько дней, чтобы распаковать вещи и найти для них место.

Она достает из коробки фотографию в рамке и протягивает ее мне, чтобы я мог рассмотреть. — Это было сделано в мой первый день в школе.

Я смотрю на девочку - это самый милый ребенок, которого я когда-либо видел. — Почему у тебя три хвостика?

Она пожимает плечами. — Тогда я думала, что это выглядит красиво.

Когда она достает коробку с обувью, то улыбается мне. — Ооо, все любовные письма, которые я получила.

— Отдай это мне. — Я выхватываю у нее коробку, прежде чем она успевает выхватить ее из моих рук, и, сняв крышку, открываю первый лист бумаги. — Твои волосы похожи на сахарную пудру? — Я усмехаюсь.

— Не смейся. Пит был серьезен. Он даже пытался засунуть мою косичку себе в рот.

Я открываю еще одну. — Если я дам тебе батончик Hershey's, ты будешь со мной встречаться?

Саманта ухмыляется. — Я сказала ему, что хочу батончик Hershey's раз в неделю. Это длилось недолго.

Я качаю головой. — Я думаю, это мило, что ты сохранила их все.

— Посмотри на это. — Она наклоняется вперед и перебирает письма, пока не находит нужное. Открыв его, она указывает на то место, где заканчивается письмо со словами в точках.

— У меня закончились чернила, но я напишу еще раз, когда у меня будет новая ручка.

— Это мое любимое.

Пока мы продолжаем работать с коробками, я узнаю, что у Саманты было счастливое детство.

И она никогда ничего не выбрасывает.

— Пора сделать перерыв. Мы можем продолжить завтра. — Поднявшись с пола, я потягиваюсь, а затем протягиваю руку, чтобы помочь Саманте встать на ноги.

Я направляюсь на кухню и спрашиваю: — Хочешь кофе?

— Да, пожалуйста.

Она смотрит, как я наливаю две чашки, и когда я протягиваю ей одну, спрашивает: — Мы можем посидеть на веранде?

— Конечно.

Я прохожу за ней мимо беспорядка в фойе, и когда мы направляемся через гостиную к раздвижным дверям, я вижу, как мужчины разбегаются во все стороны.

— Они не должны этого делать, — говорит Саманта. — Я никогда не привыкну к ним, если они будут прятаться всякий раз, когда я выхожу на улицу.

Она садится на один из стульев. — Скажи им, чтобы возвращались.

Я достаю из кармана телефон и набираю номер Марселло.

— Да, босс?

— Скажи всем, что они не обязаны убегать, когда видят Саманту.

— Сделаю.

Она потягивает кофе, пока мужчины занимают свои места, и вскоре после этого Марселло подходит к нам.

— Я подумал, что надо бы проверить твою руку, пока ты здесь, — говорит он, кладя аптечку на стол.

— Конечно.

Когда он снимает повязку, я замечаю, что она не морщится.

— Я собираюсь снять швы, — говорит он.

Улыбка искривляет ее губы. — Сегодняшний день складывается очень удачно.

Я смотрю, как Марселло снимает швы, и когда он заканчивает, она говорит: — Спасибо.

— Не за что.

Я беру руку Саманты и осматриваю шрамы, а затем целую ее ладонь.

— Уже лучше, — вздыхает она, расслабляясь в кресле.

Пока ее внимание приковано к саду, я смотрю на нее и шепчу: — Боже, какая ты красивая.

Она поворачивает голову, чтобы встретиться с моими глазами. — Я рада, что ты так думаешь.

— Я знаю.

На мгновение мы замолкаем, затем она спрашивает: — Какое воспоминание из детства тебе больше всего нравится?

Я на мгновение задумываюсь, прежде чем ответить: — День, когда я встретил Ренцо. Мы взглянули друг на друга и решили, что станем лучшими друзьями.

На ее губах играет мягкая улыбка. — Сколько тебе тогда было?

— Одиннадцать.

— Ого, двадцать четыре года - долгий срок.

Я киваю и, усмехнувшись, говорю: — Этот ублюдок рассказал всем, что ты называла меня своим таинственным мужчиной. Теперь шутки на эту тему никогда не закончатся.

Саманта разражается хохотом. — Зачем ты ему сказал?

— Я знал, что он получит от этого удовольствие.

Она хмурится. — Ты больше не ходишь в Paradiso

— Я ходил туда, чтобы занять себя, но теперь, когда у меня есть ты, мне не нужно заполнять свои дни работой.

Она встает и, взяв меня за руку, кивает в сторону раздвижных дверей. Поднявшись на ноги, мы направляемся в особняк.

Когда мы поднимаемся по лестнице на третий этаж и никого не слышно, она спрашивает: — Хочешь принять со мной душ?

— Тебе не нужно просить меня дважды.

Когда мы заходим в ванную, я включаю краны и наблюдаю за тем, как моя женщина раздевается.

Она поднимает бровь, расстегивая лифчик. — Ты собираешься принимать душ в костюме?

Я достаю из-за спины пистолет и кладу его на стойку, прежде чем раздеться.

Опустившись под теплые струи, я притягиваю Саманту к себе и наслаждаюсь ощущением ее обнаженного тела на своем.

— Это приятно, — вздыхает она.

— Да.

Поднеся руки к моей груди, она скользит ладонями по моей коже. — У меня есть признание.

— Да?

Она ухмыляется. — Я одержима твоим телом.

Обхватив ее за задницу, я снова притягиваю ее ближе. Я опускаю голову и касаюсь губами ее губ, прежде чем сказать: — А я одержим твоим. Что мы будем с этим делать?

Ее зубы покусывают мою нижнюю губу. — Я могу придумать пару вещей.

Прежде чем я успеваю завладеть ее ртом, она целует меня в грудь. Когда моя женщина опускается передо мной на колени, это что-то делает с моим сердцем.

Она обхватывает пальцами мой член и, не сводя с меня глаз, засасывает его глубоко в рот.

Я еще больше раздвигаю ноги и хватаюсь за ее влажные пряди.

Саманта поддерживает медленный темп, ее язык перебирает набухшую головку, которая уже дает ей почувствовать вкус спермы.

— Сильнее, — требую я. — Я хочу почувствовать твои зубки.

Моя женщина повинуется, и когда ее зубы скребут по моему члену, я издаю удовлетворенный стон.

Она переносит руки на мою задницу и впивается ногтями в кожу, прежде чем взять меня глубже.

— Блять, детка. Да, — прорычал я, не сводя глаз с ее грешного рта, обхватившего мой член. — Так чертовски сексуально.

Я подношу другую руку к ее губам и оттягиваю нижнюю губу, пока она вводит меня в горло.

Видя, как слезятся ее глаза, и слыша, как она задыхается, я начинаю наступать, и когда чувствую, как ее горло обхватывает головка моего члена, я рычу: — Проглоти все до последней капли.

Моя женщина повинуется, когда мой член начинает дрожать, и я сжимаю челюсти от удовольствия, проходящего через мое тело.

Вытащив его изо рта, я жду,