Безмолвный король - Амо Джонс

Я бросаю на Хейл злобный взгляд и молча прохожу мимо нее. Мне плевать, что она живет с моим отцом, но не плевать, что теперь она постоянно будет маячить рядом. Я спас ее много лет назад, потому что она была моим другом. Сейчас я ее ненавижу, но не стану лгать – тогда все было иначе. Я не любил ее, но и не испытывал к ней ненависти. Она просто была рядом, и я о ней заботился – поэтому я ее спас. Теперь я об этом жалею. Однако сейчас, когда я вижу, что происходит между ней и отцом, я думаю, что он тоже многое недоговаривает.

Я опускаюсь в одно из кожаных кресел в папином кабинете, а он наблюдает за мной, сидя за массивным письменным столом из красного дерева.

– Что случилось?

Я откидываюсь назад.

– Чертовски многое, но сначала я должен спросить тебя, знаешь ли ты о подземных тоннелях на Пердите?

– Да. – Он кивнул, наклоняясь вперед, чтобы стряхнуть пепел в пепельницу. – Конечно, знаю.

– И ты ими пользовался? – продолжаю я, наблюдая за его реакцией. Его глаза жмурятся от дыма.

– Да.

– Для чего?

– К чему все эти вопросы? – он изгибает бровь.

– К чему все эти секреты? – парирую я.

Он вздыхает и проводит ладонью по зализанным седым волосам.

– Нет никаких секретов.

Он снова стряхивает пепел, и я вижу, как задравшийся рукав пиджака обнажает край его татуировки.

Он был довольно развязным для своего возраста, и женщины – видимо, всех возрастов – к нему тянулись. Умные ограничивались сексом, а глупые, вроде Хейл, оставались и думали, что смогут его приручить. Его невозможно приручить. Перед ним был мой дед. Он ездил на «Харлее»[29] до самой смерти и правил преступным миром так же, как мой отец, – и я в будущем. Иногда я скучаю по деду. Он был единственным, кто действительно понимал все то дерьмо, что я чувствовал. Он был жестким, как мой отец, но никогда не был холоден. Он искренне любил свою семью, но был безжалостен со всеми остальными – мой отец не такой. Он просто безжалостен ко всем, и к черту семейные узы.

– Этот подземный путь используется для многих целей. Оружие, тела и все остальное.

– Наркотики? – спрашиваю я прямо, нуждаясь в таком же прямом ответе.

Я никогда не слышал о том, что Короли связаны с наркотиками, – дед бы перевернулся в гробу, – но, зная моего отца, можно ожидать чего угодно.

– Нет. Ты это знаешь.

Итак. Деньги, торговля девушками и «все остальное». Я не собираюсь и дальше настаивать на подробностях, поэтому продолжаю разговор.

– Катсия сбежала.

– Я знаю, но почему? – спрашивает он, наклонив голову. – Она неприкосновенна, сынок. Ты не можешь убивать всех, кто угрожает Мэдисон.

– Скорее, это связано с Нейтом.

Папа делает новую затяжку.

– Что с Натаниэлем?

– У него есть ребенок.

Он на секунду запинается.

– И?

– И это девочка.

Он закрывает глаза, его ноздри раздуваются.

– Боже. Кто ее мать?

– Тилли.

Папа вздыхает и наклоняется вперед.

– Я больше не могу прятать Лебедей, сынок. Из-за этого я выгляжу слабым. Нам необходимо чем-то жертвовать. Что мы имеем? Назревает война, Катсия хочет отомстить всем нам и разоблачить Королей и Круг. Тяжелая работа многих поколений вот-вот будет уничтожена.

Я откидываюсь на кресле и наклоняю голову.

– Тогда мы убьем ее прежде, чем она это сделает.

– Она неприкосновенная, сынок. Мы не можем.

– Неприкосновенная для кого? Насколько я понимаю, она – дерьмо на подошве моих ботинок.

Папа массирует виски и тушит сигару.

– Бишоп, не все в этом мире черно-белое. Ее происхождение лишает нас права ее трогать. Если мы покончим с ней, то покончим и с ее родом, а мы не можем брать на себя такую ответственность.

– Но она, черт возьми, посягает и на Королей, и на Круг.

– Круг – не наше дело, сынок. Они будут обращаться с ней соответственно, как и мы.

– Хорошо.

Я достаю сигарету и закуриваю. Папа прищуривается, глядя на меня, и я ухмыляюсь. Ему стоило бы сказать мне выбросить сигарету, но он этого не делает. Его черты лица расслабляются. Я выпускаю густое облако дыма.

– Так о чем ты думаешь? Я знаю, что у тебя есть план.

– Конечно. – Он кивает. – Но сначала скажи мне, где Мэдисон и Тилли?

Я усмехаюсь, стряхивая пепел.

– Угадай.

Он пожимает плечами, его внимание переключается куда-то в сторону.

– Не знаю, отсиживаются в какой-то гостинице?

Моя ухмылка становится шире.

– Не угадал. Попробуй еще раз.

– Бишоп, загадки – это ваше дело, а не мое. Давай короче.

– Еще одна попытка. Ну же, развлеки меня…

– Если хочешь развлечься, я просто закажу тебе несколько стриптизерш, чтобы ты не тратил мое время.

Я смеюсь, откинув голову.

– Хорошо, старик. – Затем я с ухмылкой затягиваюсь дымом. – Они с мамой.

– Что?! – рявкает он, его глаза устремляются прямо на меня. – Что ты имеешь в виду под словом «мама»?

– Они с ней. Включая Татум и ребенка.

Папа, кажется, обдумывает мои слова, а затем немного смягчается.

– Черт, это бы никогда не пришло мне в голову. Ни для кого не секрет, как сильно твоя мать ненавидит всех твоих девушек. Она использует любую возможность, чтобы упомянуть об этом в каждом журнальном интервью.

Я хмыкаю.

– Именно поэтому они с ней. И, к слову, моих девушек это никогда не отпугивало.

Он фыркает.

– Это потому, что ты мой сын.

Мы с папой давно не шутили, и мне приятно вступить с ним в словесную перепалку.

– Хейл… – продолжаю я. Отец мрачнеет. – Просто… она слишком молода.

– Не ввязывайся в это.

Я пожимаю плечами.

– Не буду, пока ты держишь все под контролем. Имей в виду, что когда война кончится, большую часть времени я буду в городе.

– Ты можешь быть там, где тебе нужно. А сейчас вернемся к плану.

Я замечаю, что он не упомянул о колледже. Он не хочет, чтобы я уезжал. У него были свои планы на мое будущее: обучить меня всему необходимому и передать мне семейный бизнес. Моя мама, напротив, выступала за колледж. Она никогда не хотела для меня такой жизни. В полной мере она осознала это, когда я стал старше. Но что они знают? Я давно решил, чем я хочу заниматься. Это моя жизнь, и я хочу пойти по стопам отца. Не знаю, в каких сейчас отношениях мои родители, но я почти уверен, что мама не