Упал. Очнулся. Папа! (СИ) - Логвин Янина

— Какой еще Лешенко?! Кто это?

— Сержант полиции. Там еще был кот — здоровый и черный. Мы тебя вместе спасали.

— С котом? — глаза Андрея продолжали сверкать гневом. Похоже, он решил, что я над ним издеваюсь или сошла с ума. Сейчас я тоже была близка к тому, чтобы в это поверить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет, с сержантом. Он сказал, что это ты поручил ему вести расследование и поймать преступников.

— Сержанту? — гневно хмыкнул Воронов. — У него хоть усы выросли? Какой дурак доверит серьезное расследование сержанту, и кто в эту чушь поверит?!

Я.

Мое молчание ответило за меня. Смотреть на Воронова стало трудно и взгляд сполз на его грудь.

— Думай, что хочешь, но нельзя тебе было без памяти попасть в руки к Куприянову. А ты совершенно ничего не помнил.

— И ты решила сделать из меня мужа? — эта грудь внезапно стала ближе.

— Не я решила — Лешенко. Без его помощи я бы не справилась. Это он положил тебя в машину и приказал везти в больницу. Попросил назваться женой, чтобы Андрея Воронова не смогли найти по документам, а на следующий день пришел ко мне домой и принес твои вещи. Сказал, что это всего на неделю, пока полиция не обезвредит преступников, и что у меня тебя никто искать не станет.

— Почему?

— Потому что мир, в котором ты привык жить, далек от моего. И потому что ты секретаря своего деда терпеть не можешь. Об этом все знают. И я тоже… знала.

Теперь Андрей не спешил говорить, и мне пришлось поднять взгляд, чтобы снова ожечься о его холод.

— Ледяной айсберг… Я помню, П-петушок, кем был для тебя! Ну и как, замерзла со мной? Покрылась сосулькам, неженка?

Щеки были бледные, а тут мгновенно вспыхнули, окрасившись в пунцовый цвет. Плохо быть рыжей, все чувства на виду, ничего не скрыть — ни стыда, ни вины. А извинения мои, кажется, никому не нужны.

— Где моя машина? — сухо и требовательно задал вопрос Воронов, и я снова вздрогнула, узнавая своего шефа.

Открыв сумочку, достала ключи и документы. Положив все на высокую тумбочку, попятилась к двери.

— Она внизу на парковке. Я оставила ее у черного выхода — там было меньше всего машин.

Наверное, нужно было еще что-то сказать и объяснить… Попробовать себя оправдать, вот только язык словно к нёбу прилип. Поэтому добавила очень скупо:

— Я не думала, что ты можешь быть другим, Андрей. Это правда! Я бы все рассказала тебе уже сегодня.

Сказала это и вышла из палаты, оставив Воронова одного. Не ждала, что он окликнет, а он и не позвал. Пошла по больничному коридору, а затем по улице к остановке, ускоряя шаг, словно сбегая от самой себя, не чувствуя ни слез, ни холода.

Ну вот и закончилась моя нечаянная история с замужеством, едва не обернувшая зимней сказкой. Закончилась как я того хотела, разве не так? Киллер задержан, внук Матвея Ивановича жив и невредим, и даже «Сезам» завтра получит назад своего генерального директора. Самого лучшего директора, в этом можно не сомневаться.

Удача отвернулась от Валерия Куприянова, Людоедочки и их сообщников. Теперь все будет, как прежде, а значит, можно спать спокойно. Как и хотел Воронов-старший.

Я ведь этого ждала и желала? Благополучия родной компании и добра своему старому шефу? Так почему же на душе так горько и больно?

А Лешенко…

Почему-то стало обидно от догадки, что сержант оказался совсем не тем, за кого я его приняла. А скорее всего и не сержантом вовсе, а, возможно, капитаном или даже майором. Просто еще один человек не захотел принимать всерьез какую-то заполошную секретаршу, едва не сорвавшую полиции важную операцию…

Так жалела ли я сейчас, что во все это влезла?

Нет, не жалела. Я с самого начала знала, что у наших с Андреем отношений нет будущего. Работу я найду, и на ноги снова встану, а вот если бы с шефом что-то случилось, я бы себе этого никогда не простила!

Дети ждали на кухне — Сонечка сидела в обнимку с Катей и карандашами над альбомом, Степка лениво проворачивал колеса у своего трансформера, а Риточка стояла у окна. Молча включила чайник, когда я вошла и разделась.

Я никогда от них ничего не скрывала, поэтому и сейчас рассказала все как есть. Только понятным для них языком. Тяжело опустившись на стул у стола, объяснила, что дядя Андрей все вспомнил и к нам уже не вернется — теперь он снова мой начальник и прекрасно знает, что мы не его семья. А если и вернется, то только затем, чтобы забрать свои вещи. И что грустить не нужно, ведь мы, возможно, спасли человеку жизнь.

— Он хороший, я буду по нему скучать. Он катал меня на санках, — вздохнула Сонечка и уронила горошины слез на альбомный лист.

— М-да, — совсем по-мужски поддакнул сестре Степка. — Я тоже. Он обещал мне надрать уши, а еще показать настоящую пещеру.

Мы тоже с Ритой переглянулись и вздохнули. Квартира показалась неожиданно пустой без Воронова. Но ведь как-то же мы жили без него раньше?

Уроки с детьми делать не было ни сил, ни настроения. Все мысли крутились вокруг Андрея. Привычно приготовив ужин, искупала младших детей и немного убралась в комнатах. Двигалась скорее машинально, стараясь не думать, где он сейчас. То, что в больнице не останется, было сразу понятно. Со мной его больше ничего не связывало. Так где же?

И с кем?

Уже когда ушла в спальню и легла в постель, включив сотовый, увидела в мессенджере сообщение от Андрея, отправленное им с того самого смартфона, который я ему купила. Как раз под предыдущим сообщением из пяти букв.

«Я улетел».

И все. Всего два слова. И что я должна думать?

Куда и на сколько дней? Что сказать на работе?

Означает ли это, что я по-прежнему его секретарь?!

Утро в «Сезаме» началось со всеобщего переполоха — шутка ли, полиция задержала самого Куприянова! Слух по зданию управления разнесся быстро, но где именно задержала старшего внука директора и за что, пока никто толком не знал. А я решила помалкивать — хватит с меня вмешательства! Ничуточку не удивившись новости, включила свою технику и приступила к работе (раз уж мое увольнение откладывалось на неопределенное время). Но вещи свои собрала.

Воронов ожидаемо в офисе не появился, зато с утра сам успел сделать несколько важных звонков своим замам и управленцам, и уже к обеду ко мне в приемную потянулся народ из разных отделов: с привычными отчетами, нормативными актами, заявлениями, просьбами и требованиями. Только и успевай все принимать, сортировать и учитывать. За навалившейся работой голову поднять было некогда, но если учесть, что завтра всех ждал последний рабочий день в этом году, то становилось понятно, почему все торопились завершить свои дела пораньше.



А к часу дня на сотовый пришло новое сообщение от Андрея.

«Петушок, объявите и подготовьте на завтра срочное совещание совета директоров. Явка обязательна. Буду в офисе к 10»

И ни «Здравствуйте» тебе, ни «До свидания». Хотя на этот раз гораздо больше двух слов.

Ну и почему я сижу и смотрю на экран уже несколько минут, как будто не могу уловить их смысл?

Наверное, затем, чтобы прочесть еще одно сообщение, упавшее следом:

«P.S. И все-таки у тебя дурацкая фамилия!»

Когда выключила телефон и убрала на тумбочку, подумала: зато не Петухова. Теперь он вряд ли ее забудет.

Глава 50

Засыпала долго. Сердце болело не на шутку, душу щемила тоска, а телу было одиноко. Невыносимо одиноко в моей не такой уже и большой кровати.

За мыслями и укорами совести не заметила, как подушка под щекой стала мокрой. Я не могла себе позволить плакать при детях, но оставшись наедине дала волю слезам. Чтобы остановить их — тихие и колючие, попробовала крепко зажмуриться, но не помогло — от мыслей все равно не спрячешься. Пришлось вставать и идти в ванную комнату. Долго умываться холодной водой, но и здесь Андрея оказалось слишком много: бритва, зубная щетка, футболка… Сейчас каждая мелочь бросалась в глаза, словно хотела крикнуть и заявить, кому она принадлежит.