Кэтрин Эллиот - Сожаления Рози Медоуз
– Я пас, и вообще-то, мне пора идти. Завтра утром рано вставать. Спокойной ночи всем, спокойной ночи, Рози. – Алекс повернулся ко мне, взял мое лицо в ладони и, не успела я шевельнуться, как он крепко поцеловал меня в губы. Я приросла к месту, побагровев от стыда и смущения.
Через секунду он ушел. Дверь захлопнулась, и он зашагал по ступенькам и по дорожке. Джосс отвернулся к столу и разбавил виски водой. Я слышала, как колотится мое сердце. И видела, что из-под свитера у меня торчит край серого лифчика. Я быстро заправила его внутрь, но Аннабел заметила и ухмыльнулась. Я повернулась к Джоссу; мое лицо горело.
– Джосс, извините ради бога, но Марте нужен был выходной, и я ее подменила.
– Понимаю, – сказал он. – Извини, что явились неожиданно, Рози, но позвонили из аэропорта, и оказалось, что в последнюю минуту освободилась бронь, и мы взяли билеты. Я пытался дозвониться с утра, но дома никого не было.
– Мы и не думали, что возникнут проблемы, – промурлыкала Аннабел с тягучим американским акцентом. – Ведь это наш дом.
– Никаких проблем, – пролепетала я, жалея, что земля не может поглотить меня целиком. – И все не так, как могло показаться со стороны. Мы с Алексом выпили, и… даже не знаю, зачем он меня поцеловал, наверное, мы оба перебрали.
– На Рождество это простительно, – заявила она. – Но вы же понимаете, что дети могли спуститься и застать вас в таком положении. Одежда разбросана по полу, повсюду обнаженная плоть…
– Здесь не было никакой обнаженной плоти, и могу вас уверить, больше ничего бы не произошло, – произнесла я, дрожа от унижения и стыда.
– О, рада слышать, ведь знаете, Рози, когда рядом маленькие дети, нужно проявлять такую осторожность. Они такие впечатлительные, и хотя очень мило с вашей стороны, что вы согласились посидеть с малышами, это не позволяет вам метить наш диван, знаете. – Она посмотрела на Джосса и умоляюще подняла брови.
– Брось, Аннабел, расслабься, – тихо ответил Джосс. – Уверен, Рози все поняла. – Его лицо не выражало никаких эмоций, но мне было достаточно того гнева и раздражения, что промелькнули на нем, когда Джосс показался в дверях; я поняла, насколько он во мне разочарован. Моему унижению не было предела. Я как будто со всего размаха врезалась лбом в кирпичную стену. До сих пор я не осмеливалась посмотреть ему в глаза, но знала, что сейчас придется это сделать, хоть лицо мое и пылало.
– Извините, Джосс.
– Ничего. Давайте забудем об этом.
– Но чтобы больше такого не было! – добавила Аннабел назидательным тоном и погрозила пальчиком. Ее карие глаза надо мной потешались. Мне захотелось пнуть ее упругие маленькие ягодицы. Она весело рассмеялась. – И потом, Рози, не надо так стесняться. Знаю, вам тяжело, ведь Алекс невероятно привлекательный мужчина, и в вашем положении ужасно сложно сопротивляться такому, как он. Но прошу, держите свое либидо под контролем, по крайней мере в нашем доме, ладно? Бог свидетель, нам все равно, чем вы там занимаетесь у себя в коттедже; у себя дома можете кувыркаться с Алексом, сколько вашей душе угодно, правда, дорогой?
– У меня дома ничего такого не происходит, – выпалила я. – Я же сказала, вы неправильно поняли, он просто…
– Ради бога, уймитесь! – сердито вмешался Джосс. – Я устал, как черт, и меньше всего хочу выслушивать это. Аннабел, хватит ее травить. Я пошел спать. – Он осушил бокал.
Я решила, что мне пора.
– Конечно. Спокойной ночи. – Все еще дрожа, я повернулась и направилась к лестнице, но хриплый голос Аннабел заставил меня замереть на месте.
– Ммм, поправьте меня, если я ошибаюсь, но разве вы живете не в коттедже, Рози?
Я обернулась, держа руку на перилах:
– Именно так, но мой сын спит наверху. Я должна его забрать.
– А, понятно. Только побыстрее. Уже очень поздно, и нам не терпится лечь спать. Правда, милый?
Я заскрипела зубами и собралась уйти, но она снова меня одернула:
– Еще один вопрос, Рози. Я застыла.
– Вы что, курили?
– Я не курю.
– Значит, это ваша одежда пропиталась. За двадцать шагов чувствуется. Я не выношу сигаретный дым. – Она улыбнулась. – Чтобы вы знали.
Я вытаращилась на нее. Она на самом деле была немыслимо красива: миндалевидные карие глаза, пухлые вишневые губы, темные волосы до талии и изящная тоненькая фигурка. Я бы все отдала за такую внешность: она напомнила мне девушку из колонки сплетен журнала «Хит-парад», на которую я мечтала быть похожей в детстве, лежа на брюхе и подперев ладонями подбородок. И вот она сыплет оскорблениями и клевещет на меня – на меня, которая была так добра, что ухаживала за ее детьми. Но, странным образом, из-за ее внешности это вовсе не казалось возмутительным. Теперь я поняла, почему красивым людям столь многое сходит с рук.
– Не ждите меня, – процедила я сквозь зубы, поднимаясь по лестнице. – Я сама отыщу выход.
Аннабел вздохнула за моей спиной и, не приглушив голоса, произнесла:
– Ох уж эти незамужние девушки. Неужели у них совсем нет собственного достоинства? Только посмотри, как они себя ведут! Только учуят мужика в штанах и – пиши пропало! Пристегните ремни!
Я не стала дожидаться, что ответит Джосс. Поплелась по темному коридору к детской, взяла своего спящего ребенка, рванула вниз по черной лестнице, пробежала через кухню и вырвалась в ночь. О боже, какой кошмар! Какой жуткий, невообразимый, дикий кошмар! Я страшно злилась сама на себя. Быть пойманной, как девчонка, в такой идиотской компрометирующей ситуации! Глаза щипало от слез ярости и унижения – черт, да я убить себя готова! И эта Аннабел с ее надменной красотой все время так мерзко мне ухмылялась – похоже, ее радовало мое унижение. Я прижимала Айво к груди, скользя по обледеневшему холму. Сильнее всего я расстраивалась из-за Джосса. Его глаза, его явное разочарование во мне… Я его подвела. Он мне доверился, а я его предала. И себя тоже предала: теперь я это понимала. От одиночества мне захотелось совсем не той близости. Не той, какая была мне нужна на самом деле. И тогда я поняла, что мне больше нет здесь места. У меня не было выбора. Не могу я остаться в этом коттедже, после того… после того, как он застал меня в таком виде. Завтра же пойду к нему, извинюсь и предложу освободить домик. При мысли, что придется уехать отсюда, глаза наполнились слезами; не хотелось оставлять детей, к которым я так привязалась, но я должна сама предложить. Он именно этого и хочет. К тому же все равно ничего не получилось бы, подумала я, заходя в коттедж, теперь, когда я встретила ее. Я поднялась наверх и положила Айво в колыбельку. Нет, теперь, когда я ее увидела, точно ничего не выйдет. Я смотрела на сына полными слез глазами. Да, теперь все изменилось, теперь все как-то… иначе. Я легла на кровать совершенно без сил и наконец, наверное, уснула. Неспокойным сном, но все же.
