Жестокие намерения - Лилит Винсент

Черт, почему от того, что она так произносит мое полное имя, мой член твердеет?

— Сахарные таблетки. Проклятые сахарные таблетки . Я никогда не слышала о таком подвохе.

Я не могу не улыбаться ей, как дурак. Моя девочка еще борется. Я беру ее за обе руки, умоляюще глядя на нее. — Бэмби, я понимаю, что ты злишься на меня. После всего, что я сделал, я заслужил это, но, пожалуйста, позволь мне пойти туда с тобой.

— Почему я должна? — рявкает она.

— Потому что я хочу быть частью того, что произойдет дальше, всем своим черным и грязным сердцем.

17

Миа

Медсестра на стойке регистрации бросает взгляд на Лаз и говорит: — Извини, но в этой клинике нет отделения неотложной помощи.

— О, мы здесь не для меня. Лаз обхватывает меня рукой и улыбается женщине. Когда он улыбается, порез на его губе трескается, и кровь сочится по подбородку. — Это моя девушка, Мия. Она беременна.

Я стряхиваю с него объятия и бросаю на него дерзкий взгляд. — Меньше моей подруги . Ты все еще женат, помнишь?

— Сегодня я подписал документы о разводе. Я свободный человек.

Он улыбается шире, показывая мне пустое место на безымянном пальце, и еще больше крови стекает по его подбородку.

Мама утверждала, что собиралась передать документы частному сыщику, но что-то мне подсказывает, что она точно знала, где Лаз был все это время.

Я роюсь в сумочке в поисках чистой салфетки и осторожно промокаю кровь на его лице. Трудно найти место на его лице, которое не было бы в синяках или кровило.

— Как ты себя чувствуешь?

— В десять миллионов раз лучше с тех пор, как я увидел тебя. — Он протягивает руку, зависая над моим животом. — Могу я?

Я смотрю вниз на себя. — Нечего чувствовать. Мне всего несколько недель.

Зеленые глаза Лаза стали мягче, и он шепчет: — Я знаю. Но могу я, пожалуйста, прикоснуться к тебе там?

Медленно, глядя ему в глаза, я киваю. Он прижимает свою большую теплую руку к нижней части моего живота, закрывает глаза и стонет.

— Я не могу поверить, что стою здесь и трогаю тебя и нашего ребенка вот так. Вы уверены, что это не сон? Если я проснусь и все еще буду в том подвале, я разобьюсь на миллион кусочков.

Мое сердце болезненно сжимается. Я не могу себе представить, через что он должен был пройти, неделями запертый без света, без надежды.

— Если это сон, то он довольно прогорклый, — говорит Риета. — Лаз, от тебя действительно воняет.

Он? Я не заметила.

— Простите, у кого из вас назначена встреча? — спрашивает портье.

— Ой! Извини, я знаю. — Я поворачиваюсь к ней, чувствуя себя взволнованным и горячим. Я совсем забыла, что она была там. Лаз держит руку прямо там, где она лежит на моем животе, и я краснею еще сильнее. — Меня зовут Миа Бьянки. У меня назначена встреча на два часа.

Нас направляют в комнату дальше по коридору, и Лаз хромает рядом с нами.

— Лаз, тебе действительно нужно в больницу, — говорит ему Риета.

— Нет, пока Мия не закончит здесь. Я сделаю все, что она захочет, как только она пройдет обследование.

В комнате, где мы ждем акушера, всего один стул, и Лаз настаивает, чтобы я села на него, хотя кажется, что он вот-вот упадет.

— Мои дяди еще живы? — Я спросила его.

— К сожалению, да, — бормочет он. — Откуда ты знаешь, что это они держали меня в плену?

— Кто еще? — отвечаю я, думая о своих дядях в мрачных и злых мыслях. Мама тоже, потому что я бы поставила все, что у меня есть, на то, что она точно знает, где был Лаз все то время, пока она плакала о его побеге.

Через несколько минут акушерка открывает дверь с широкой улыбкой на лице. Как только она входит в комнату и замечает Лаз, она задыхается от шока. — Вам нужен врач?

— Нет, — говорит ей Лаз.

— Да, — одновременно отвечаю я и закатываю глаза. — Пожалуйста продолжайте. Он отказывается идти в больницу, пока я не пройду обследование.

— Я отец, — гордо говорит он ей.

— Ой. Как. прекрасно.

Доктор хмурится из-за очков и велит мне снять одежду ниже пояса и встать на стол.

Я переодеваюсь за занавеской и устраиваюсь поудобнее. Доктор отдергивает занавеску и рассказывает мне обо всем, что мы собираемся обсудить на этом приеме. Затем она начинает задавать мне вопросы о моем питании, образе жизни и о том, когда я забеременела.

Наконец, она бросает взгляд на Лаз. — А дома все в порядке?

Я улавливаю ее профессионально озабоченный тон и понимаю, что она просит не только ради меня, но и ради ребенка. Она хочет знать, не вожу ли я ребенка в небезопасную среду.

— Лаз, эм, — начинаю я, пытаясь найти способ объяснить шокирующую внешность Лаза. — Лаз — боец в клетке, и он участвовал в одном финальном соревновании. Вещи унесло.

Отец моего ребенка подходит и берет меня за руку. Я подумываю отшлепать его пальцы, но доктор уже зорко наблюдает за нами, так что я только улыбаюсь.

— Теперь я всецело с Мией и ребенком, — говорит ей Лаз. — Все остальное для меня больше не имеет значения.

— Вы живете вместе?

— Нет, — говорю я.

— Да, — одновременно отвечает Лаз.

Я сердито смотрю на него, а затем говорю акушеру: — Он отец, и хотя сейчас все сложно, я в безопасности, как и ребенок. Если это когда-нибудь изменится, вы узнаете об этом первыми.

Акушер бросает на Лаз испытующий взгляд, но когда он смотрит на меня с глупейшей ухмылкой на окровавленном лице, она, кажется, решает, что он не представляет угрозы.

— У меня были нервные папы, болтливые папы, тихие папы. У меня никогда раньше не было истекающего кровью отца. — Она качает головой и идет печатать на своем компьютере. — Я закажу вам анализ крови и анализ мочи, и мы сейчас же проведем ваше первое сканирование.

Врач вводит трансвагинальный ультразвуковой зонд, и мы все вместе смотрим в монитор.

Я действительно не думала, что мы что-нибудь увидим, но ребенок там. Крошечное, но видное на темном мониторе.

Лаз делает шаг вперед и смотрит на экран с открытым ртом.

— Черт, — выдыхает он. — Хочешь взглянуть на это? Наш малыш, Бэмби. Это наш ребенок.

Внезапно вся краска сливается с его лица, его колени подгибаются под ним, и он без сознания падает