Неверный. Свободный роман - Айрин Лакс
Я не могу смотреть, как он уверенно шутит, улыбается и ворочает миллионами, пока мой мальчик там… у врача, и ему грозит опасность.
Не могу смотреть: бесит!
Мне кажется чудовищной несправедливостью, что кто-то может просто жить дальше и не замирать в коконе страха в эти минуты.
Глава 55
Александра
Я бесцельно брожу по коридору.
Потом замечаю няню, вернувшуюся из туалета. Переписывается с кем-то в телефоне, шлет сердечки…
Сука, так и проворонила моего мальчика, в телефоне залипала!
При виде этой картины, во мне срабатывает черная ярость, и я бросаюсь на нее с кулаками, изрыгая проклятья.
— Тварь, так ты за моим сыном смотрела, да? В телефон пялилась!
Захаров, появившийся из ниоткуда, оттаскивает меня.
— Успокойся!
— Гадина! Ты видел, она в телефоне залипает! Так она и сына моего проворонила. Так и проворонила! — талдычу.
Я поверить не могу, что такое с моим сыночком приключилось.
Он всегда со мной, а если не получается, то кто-то присматривает. Всегда нянечек нанимала, никогда такого не было и вот — здрасьте!
Никак не могу успокоиться, меня трясет.
— Успокойся! — встряхивает меня Захаров.
Довольно сильно встряхивает, у меня зубы клацают, стукнув, едва не в крошку. Прикусываю губу до крови, ахнув.
Отталкиваю мужчину и бегу полоскать рот в туалете.
Захаров сдержанно, негромко матерится в коридоре, отчитывает нянечку.
От холодной воды взвинченные нервы немного приходят в порядок, но у меня все равно течет из губы кровь и слезы стоят в глазах.
— Саша? — заглядывает Никита. — Ты как?
— Все в порядке.
— Точно?
— Уйди! Боже, просто уйди. Это не свидание, это наказание какое-тj! Зачем я вообще на него согласилась?
Захаров вздыхает и подпирает плечом косяк:
— Саш, твоим сыном занимаются, няню я отчитал. Лично. Агентство уже в курсе и завтра же готовы предоставить лучшую замену, более опытную, и…
— В жопу замены. Никому сыночка не оставлю.
— У тебя работа. Выставка. Отношения, в конце концов… Как же…
— Никак! — обрываю и выпрямляюсь. — Ничего из этого жизни и здоровья моего сына не стоит. И у нас с тобой ничего не выйдет.
— Ты даже не пытаешься. Первая сложность — и ты в кусты! — хмурится.
— Да, в кусты. Да, я трусливая. Несколько лет жила без мужиков и еще столько же проживу. Прости, Никита. Ничего у меня не выйдет с тобой. Ничего. Тебе лучше уйти.
— Саш, позволь, останусь. Все получится.
— Уйди, пожалуйста. Оставь меня. Не твое это. Не твоя. Твоим не будет… — пытаюсь улыбнуться, но кровь до сих пор течет. — Уходи.
— Как скажешь, Саша. Ты сейчас не в том состоянии, чтобы разговаривать. Уверен, у твоего сына все будет в порядке.
Захаров настойчивый и делает шаг ко мне, целует в волосы.
— Водитель будет ждать в машине, отвезет, куда скажешь. Созвонимся завтра.
***
Не буду я тебе звонить. Я вообще никому не хочу звонить…
Ни с кем разговаривать.
Только верните мне моего мальчика живым и здоровым!
Через пятнадцать минут меня приглашают: конструктор извлекли. с одной ноздрей справились быстро, со второй пришлось сложно, деталь вошла очень глубоко. Еще немного — и пришлось бы делать надрез.
Лицо у Амира опухшее, зареванное. Нос покрасневший, похож на картофелину переваренную
Не могу его ругать сейчас, просто не могу.
Целую сладкие щечки, носик, ушки.
Он просится на ручки: уже тяжеленький бычок, крепыш не по возрасту. Мне многие говорили, не тягать его рывками, иначе спину сорву, но отказать ему повисеть на мне, обнимаясь, я не в силах. Прижимаю к себе изо всех сил, надо домой доехать…
— Зачем? Алимчик, зачем ты детальки в нос совал?
Боже, бью себя по губам. Поговорим потом.
Он доверительно прижимается и шепчет на ухо:
— Мама, я был слоном.
Выслушав рекомендации врача, обнимаю сына, чувствуя, что без сил совершенно.
И знаю, что сама себе сказала: не сяду в машину Захарова, но желание оказаться дома и усталость сильнее гордости.
Просто забираюсь на заднее сиденье и называю адрес.
***
На следующее утро я получаю огромный букет цветов, доставку роскошного завтрака и новую порцию игрушек для Алима. Теперь конструктор из очень крупных деталей. Ничего не засунуть в крошечный носик, даже при самом большом желании.
К букету прилагается записка«Извини. Мы еще можем поговорить? Если через десять минут после доставки я не окажусь в твоем черном списке, буду считать, что можно…»
Захаров. Кто же еще?
Да или нет?
Так-то он приятный мужчина.
Щедрый.
Внимательный.
Хорошо целуется.
Признает промахи и даже способен извиниться.
А я вела себя… истерично! Перепугалась. Я никогда в жизни так не боялась.
Захаров перезванивает, ровно через десять минут. У него пунктик на пунктуальность?
Я отвечаю.
Хватит, надоело быть одной.
— Привет. Я даже не знаю, что сказать, — признаюсь честно.
— Привет. Тебе ничего не стоит говорить. Должен говорить и извиняться я сам. Я, признаюсь, уже забыл, каково это, когда все случается в первый раз, а детишки — маленькие. Был холоден к твоим чувствам. А ты очень яркая, чувствительная и эмоциональная. К тому же творческая натура… Больше не повторится. С Алимом все в порядке?
— Да. В порядке.
— Я переживал, Саш. Тоже переживал, но я не могу рвать волосы на голове от истерики, ты же это понимаешь. Кто-то должен сохранять спокойствие. Я все-таки рискну предложить тебя няню. Не из агенства, личная рекомендация моих близких друзей. Они сейчас в отпуске. Посмотришь? Взрослая, ответственная женщина, очень любит детей.
Нет, не хочу никому отдавать Алимчика. Я всю ночь не спала, смотрела, как он спит. Конструктор выкинула сразу же, маниакально все перебрала, спрятала мелкие предметы.
Не могу представить, что оставлю сынишку, но придется. Знаю, придется… Я же сюда не просто отдохнуть приехала!
— Я оставил ей твой адрес и номер телефона. Придет в течение дня. Если еще что-то понадобится, звони. И Саш… — делает паузу. — Понимаю, сегодня ты хочешь быть с сыном, но если захочешь погулять в компании или просто поболтать вечером, ты знаешь, кому позвонить. Я так просто сдаваться не намерен и умею прощать моменты женских слабостей…
Ох, а как хорошо говорит-то. Так правильно, цельно, обнадеживающе!
— Спасибо, Никита.
Только нет у меня к нему сильной страсти и тяги. Может быть, это даже хорошо? Позволить
