Поцеловать первого встречного - Ирина Муравская
Купив билеты в терминале на ближайшую электричку, сразу идём на платформу, минуя зал ожидания. Стук колёсиков по неровному асфальту; размеренная суматошность давно привыкших к путешествиям людей; запахи железа и жжёной резины, смешанные с ароматом куры-гриль, которую кто-то несёт в пакете; бодрый голос из динамика, оповещающий о прибытии/отправлении — отвечаю, в этом есть непередаваемый шарм.
А та обстоятельность, с которой пассажиры осваиваются на новых местах? Она же поразительна. Пока мы идём по перрону справа от нас как раз загружается поезд до Сочи и в окошках видно как с живенькой практичностью заселяется по купе народ.
В одном только знакомятся с новыми попутчиками. Во-втором, более прыткие, уже стащили матрасы с верхней полки и теперь нетерпеливо ждут, когда проводники начнут раздавать бельё. В третьем успели расстелить на столе прихваченную с собой из дома в дорогу закуску, завёрнутую в фольге. В четвёртом развернулась драма — слезливое прощание с родственниками. В пятом мамаша объясняет что-то детям и далее-далее-далее.
Столько разных судеб по воле случая оказались в одном поезде. Несколько часов пробудут вместе, а потом навсегда расстанутся, больше никогда не встретившись. В электричках такого многообразия не найдёшь, ну да и ладно. Зато можно попутно на других полюбоваться.
Тормозим под табло с нумерацией нужного вагона и сваливаем в кучу шмотки.
— Осторожно, ги… — только и успевает вскрикнуть Чешир, когда Эльф с видом императора плюхается на всё это великолепие. — …Тара.
— Какая гитара? — не понял Егор.
— Уже, видимо, никакая, — обречённо вздыхает Богдан.
— Солнечногорск… Поближе найти было нельзя? — рассматривая тем временем билет, морщится Злата.
— А вас вообще никто не звал, — огрызается Гера. — Если бы кто-то вставал раньше, — многозначительно брошенный взгляд на меня. — А кто-то собирался быстрее, — это уже метаются гневные молнии Зевса на увязавшуюся за нами толпу. — Мы бы могли махнуть и в Сергач.
— А что в Сергаче? — заинтересовывается Агата.
— Река Серёжа.
— Туда на байдарках надо. И дня на четыре, минимум, — замечаю я, подкармливая прихваченными из дома семками местных голубей, в наглую лезущих под ноги. За пару минут пернатость в количестве трёх штук превращается в добрую дюжину. — А ну кыш, оборзевшие создания! Не, видали? Вместе с пальцами сожрать готовы.
— А поехали в августе на Серёжу вашу? Как раз на днюху мою, — шилу в одном месте у Тимохи остаётся позавидовать. Не мешает и не натирает.
— Ты эту ночку переживи. — саркастично хмыкает Михеев. — Оводы, слепни, клещи, туалет в кустах. Приключение не для изнеженных.
— Рано хоронишь, ещё помучаюсь.
— И орать больше не будешь, что умираешь?
— Не было такого, — смущённо пунцовеет Нечаев.
— Ну не было так не было, — Гера и не настаивает.
А вот я заинтересовываюсь.
— Мы чего-то не знаем?
Тима как никогда походит на сеньора Помидора из известного мультика. Щеки алые, зато уши белые.
— Да я пиво хлебал, а на банке оса сидела. Мы и… — неохотно признаётся он. — Прям в нёбо жальнула, больно было так-то.
— Давно?
— Дык по весне ещё.
— А я об этом узнаю только сейчас?! Ты понимаешь, что лишил меня офигенной темы для троллинга?
— Вот потому и молчал.
— Манатки на горб, ребята, — прерывает нас Эльф, неохотно встающий с трона и завязывающий кудри в высокий хвост. Чтоб не прищемило на входе-выходе. — "Ласточка" летит.
"Ласточка" — в смысле электричка. Современная, удобненькая, чистенькая и… безликая. Опять же, в старых поездах была своя эстетическая прелесть. Сквозняки, обколупавшаяся краска, грохот в местах прицепа вагонов, заедающие раздвижные двери и, конечно же, надписи на стёклах: "к дверям не прислоняться", в которых всегда почему-то "не" тщательно стёрта.
Здесь же всё слишком скучно, даже глазу не за что зацепиться. Садишься на свободное место, которого завались, и вместо того, чтобы разгадывать ребусы с ненормативными выражениями, выцарапанные на стенке мелкими пакостниками, таращишься в окно.
А там тоже смотреть не на что. Железнодорожные рельсы, как правило, проходят либо через пустынную местность, либо через лес. Вот и сейчас кроме деревьев и линий электропередач ничего интересного поймать нельзя. Разве что рабочего в светоотражающем жилете, ковыряющего щебёнку у отбойника. Что он там делает? Клад закапывает?
Но всё равно. Давно у меня не было такого приподнятого настроя. Сижу как на иголках от нетерпения, постукивая ладонями об коленки. Смешно звучит, но полёт в Дубай не вызвал и толики этого восторга. Зажралась.
Ехать недолго, меньше часа. Народу, опять же, с гулькин нос, никакой давки. Кондиционеры пашут, прям лакшери условия по всем пунктам. Ну и каждый занимается чем горазд, надо ж как-то себя развлекать.
Близняхи сторис пилят. Кстати, тоже бы надо.
Паулина, ни за что не угадаете… читает.
Чешир своей ненаглядной что-то там мурлычет. Тот ещё мартовский кот.
Эльф явно редачит новый ролик, по сосредоточенному виду и кончику высунутого языка угадать можно.
Тимоха практически с тем же лицом тоже завис в айфоне, но судя по репликам в духе: "Ах, ты гнида! Да я тебя щас!" рубится в какую-то игрушку. Не сдержав любопытства, заглядываю ему через плечо и давлюсь от с трудом сдерживаемого смеха.
Симс. Сука, это симс. Просто ор выше гор.
— Ну кадр, — подтирая выступившие слёзки возвращаюсь на место, подпинывая рюкзак на полу, чтоб не мешался. Убирать на верхние полки барахло мы не стали. Всё равно никому не мешают. Замечаю задержавшийся на мне долгий задумчивый взгляд зеркального сидящего напротив Геры. — Что?
— Ничего, — качает тот головой и переключается на проплывающий мимо пейзаж.
Ничего. Ничего хорошего или…?
* * *Шумно выгружаемся на станции “Подсолнечная”, соображая: ху из ху, и в какую сторону теперь надобно лыжи выдвигать. Платформа многолюдная, но направление нам указывает, барабанная дробь… вежливый бомж, томно
