Арина Ларина - Дюймовочка крупного калибра
Поворошив засаленные хозяйские тапки, Сима решила идти босиком. Тем более что костюм у нее был с претензией на элегантность, а тапки выглядели бы как муха в компоте. Жаль, что забыла про сменную обувь. На каблуках она чувствовала бы себя увереннее.
– А Саша ушел за вином. – Антонина Георгиевна налетела на нее в коридоре и снова расхохоталась. Ее неестественное оживление пугало гостью все больше и больше. У Серафимы складывалось ощущение, что она приглашена в замок Людоеда, где на ужин, как в анекдоте, бывают гости.
– А вы такая крупная, – плотоядно констатировала хозяйка.
Сима икнула и попятилась. Комплимент, если это, конечно, был комплимент, оказался некстати.
– А вот и я! – раздался из прихожей Сашин голос. – Симочка, ты уже тут?
– Тут, – буркнула Серафима.
– А вы с мамой познакомились?
– Мы даже уже породнились! – непонятно пошутила мама и снова заржала, доверительно прижавшись к Симиному плечу.
Только тут до Серафимы дошло, что мама сильно навеселе. Хорошо это или плохо, она еще не решила, но обстановка стала казаться более неформальной.
– Давай я покажу тебе нашу квартиру, – голосом экскурсовода предложил кавалер. – И расскажу все, чтобы тебе стало понятнее, как я жил до тебя.
Квартира финансового директора состояла из двух комнат и удивляла бедностью обстановки.
– Когда мы поженимся, я куплю нам другую, – правильно понял ее напряжение Саша. – Мама не хочет здесь ничего менять. Мы с братом столько ее уговаривали – ничего не получилось. Кстати, Костя тоже придет. Он должен на тебя посмотреть.
– Саша, ты, конечно, извини, но у меня такое чувство, что ты за меня уже все решил! – не выдержала Серафима. Ей вдруг захотелось показать свою независимость, а на ком еще тренироваться, как не на мужчине, который тебе практически безразличен и которого даже хочется потерять.
– Нет-нет, не волнуйся, мы решим все вместе. И обсудим. Костя и мама – это, так сказать, параллельные мероприятия. Обычная формальность. Согласись: тебе ведь тоже нужно познакомить нас с бабушкой. Но при этом ты понимаешь, что решаешь все ты, а не она, да?
– Это я понимаю, но при чем тут «поженимся»? Или ты мне уже сделал предложение, а я прослушала? Тогда извини.
– Нет, конечно. Предложение я тебе не делал, но в анкете ты написала, что ищешь мужчину с целью создания семьи. Зачем же мы будем делать вид, что не знаем, зачем встретились? Наши намерения ясны и прозрачны с самого начала. Мы познакомились, чтобы создать семью, мы встречались и общались, чтобы лучше узнать друг друга, теперь мы введем друг друга в круг знакомых семьи. Разве не так?
– Как-то это все… выглядит, словно техзадание или сценарий. Сухо, скупо и неэмоционально, – расстроилась Серафима. Она вынуждена была признать Сашину правоту, но какая-то эта правота была повседневная, банальная и жизненная, вовсе не похожая на то, чего ждала Сима.
«Наверное, не надо было писать, что я хочу создать семью, – в ужасе поняла она. – Надо было написать, что просто хочу влюбиться? Но тогда набежали бы любители одноразового секса. Мужчины часто путают и подменяют понятия. Значит, надо было писать – хочу влюбиться так, чтобы захотеть выйти замуж, нарожать детей и любить свекровь. В любом случае – сначала влюбиться, а потом уже все остальное».
– Жизнь вообще мало похожа на куклу в бантиках. У нее волчий оскал и пустой желудок. Она готова сожрать любого, кто зазевается, поэтому люди сходятся, чтобы поддерживать и защищать друг друга, – сумничал кавалер, задумчиво вперив взгляд в окно. Вероятно, в этот момент он сам себе казался мудрым философом, оставляющим бессмертные мысли в наследство потомкам.
– От чего защищать? – беспомощно спросила Сима. – От жизни? А как же любовь?
– Мы научимся любить друг друга, – пообещал Саша.
«Может, и правда научимся, – уныло подумала Серафима. – Может, и нет никакой любви. Врут все. Привычка есть, консенсус есть, умение найти компромисс и притереться тоже есть, еще есть дети, они скрепляют, даже привязывают людей друг к другу. А больше нет ничего. Но люди оправдывают физиологию и боязнь одиночества придуманными эмоциями».
Она разочарованно улыбнулась:
– Как-то не так все.
– Это тебе только так кажется. Мы это еще обсудим, – успокоил ее кавалер.
«Это, это… – чуть не расплакалась Сима. – Какое такое «это»? Любовь, которой нет? Эх…»
Но вслух она ничего не сказала. «Это» надо было обдумать самой, без Сашиной помощи.
– Вы много едите? – радушно поинтересовалась Антонина Георгиевна.
– Мало, – осторожно ответила Серафима и пристально вгляделась в лицо хозяйки. Нет, никакого коварства, сплошное дружелюбие на грани идиотизма. Судя по тому, что мамин бокал уже потускнел, там что-то было. А ведь они только сели.
– Шурик, налей дамам, – Антонина Георгиевна эхом отозвалась на Серафимины подозрения. – Симочка, а пьете тоже мало?
– Да, почти совсем не пью, – успокоила даму гостья. Что-то ей подсказывало, что пекутся тут не о ее моральном облике, а о справедливой дележке спиртного.
Серафима решила проследить за Сашей. Может быть, у них это семейное.
Светской беседы как таковой не получилось. Маменька блаженно улыбалась и поминутно прикладываясь к бокалу, Саша смущался, но почти не пил, и Сима затосковала. Есть хотелось, но после вопроса хозяйки она постеснялась налегать на салаты.
Разбавил чопорность мероприятия явившийся брат. Костя оказался совершенно непохожим на Сашу: плотный, вальяжный и уверенный в своей неотразимости балагур.
– О, какая женщина! – Он восхищенно растопырил руки, то ли собираясь обнять гостью, то ли прикидывая ее габариты. – Это я понимаю! Есть на что опереться, да, Сашок?
– Добрый вечер, – пискнула Сима и закашлялась.
– Константин, – Антонина Георгиевна игриво погрозила пальцем, – держи себя в руках. У нас дама.
«Сашок» поджал губы и демонстративно положил руку на спинку Серафиминого стула. Видимо, между братьями было нечто такое, неизвестное Симе, но электризовавшее воздух. Саша отчетливо напрягся, сгруппировался и застыл в неестественной позе владельца Серафиминых прелестей, закинув ногу на ногу и при этом угрожающе скособочившись. По всем законам физики и логики он должен был неминуемо свалиться, но каким-то чудом держался.
Зато Костя чувствовал себя вольготно. Подмигнув Симе, он навалил в тарелку салат, с наслаждением запихнул в рот ложку с «Мимозой» и, жуя, повернулся к матери:
– А что, маменька, вы уже, я гляжу, тепленькая? Напугаете девушку своими манерами, и опять наш бобыль останется куковать в одиночестве. Вы, Серафима, не подумайте чего плохого. Мы тут все – голубая кровь, в хорошем смысле. Из дворян. Но выпить любим. И поесть любим. Так что не стесняйтесь, расслабьтесь, налейте, пожуйте. Все свои, не надо церемоний. Сейчас хлопнем по рюмашке и танцевать пойдем. Вы танцевать любите?
