Джудит Гулд - Вспышка. Книга вторая
Почувствовав, что она говорит с ним, Кан поднял глаза, оставив на время подсоединение телефонных проводов.
– В случаях обычных похищений, да, все происходит именно так, – кивнул он.
– Но ведь прошло уже восемнадцать часов, – с ужасом проговорила Тамара. – Мы уже должны были получить какие-то известия, ведь правда? Я хотела сказать… О Господи! – Она вдруг широко раскрыла рот и выпрямилась, повернувшись в другую сторону. Рука ее рванулась к Дэни, прервав его беспокойные метания, и яростно затрясла его за рукав. – Нашего номера телефона нет в справочнике! Возможно, причина именно в этом! О Господи, Дэни! Возможно, они пытались позвонить, но…
– Миссис Бен-Яков, – послышался голос Кана, по-прежнему бесстрастный и невозмутимый. – Если ваша дочь была похищена с целью получения выкупа, похитители без сомнения найдут способ поставить вас в известность относительно своих требований. Вероятно, они уже знают ваш номер телефона. Или смогут узнать его у вашей дочери. Или послание будет отправлено вам по почте. – Он пожал плечами. – Существует множество способов связаться с вами. Если у них нет вашего номера телефона, они смогут позвонить в справочное бюро, где этот номер телефона зарегистрирован на ваше имя.
Вместо того чтобы успокоить Тамару, его слова произвели на нее прямо противоположное действие.
– Вы все время говорит об «обычных случаях» и повторяете «если она была похищена ради выкупа»! – В голосе Тамары послышались истерические нотки. С каждым часом достоинство, с которым она держалась первое время, иссякало, и в конце концов она превратилась в сплошной комок обнаженных, кровоточащих нервов. Эмоциональное напряжение сказалось и на ее наружности: она выглядела постаревшей и сдавшейся. – Разумеется, это обычное похищение, – отрезала Тамара. – Что же еще? Кто-то похитил Дэлию, потому что им что-то надо.
– Верно, – согласился Кан. – Но я хочу предупредить вас, что это не обязательно деньги.
– Дэни! – Она повернулась в сторону мужа. – Что он хочет этим сказать? Разумеется, это деньги. Может, нам надо начать их собирать?
Дэни бросил на нее взгляд, полный сострадания.
– Возможно, мистер Кан прав, дорогая, – спокойно проговорил он. – Бесполезно собирать деньги до тех пор, пока нам не известны их требования. – На его лице появилось страшное выражение, он отвел глаза. – Если такие требования вообще будут.
– Дэни! – Тамара помолчала. – Что ты пытаешься сказать?
– Мы в Израиле, дорогая. Случаи похищения с целью получения выкупа здесь крайне редки. Можно даже сказать, что их почти не бывает.
– Ты хочешь сказать, – дрожащим голосом прошептала она, – что оно может иметь… политические цели?
– Послушай, дорогая, сейчас уже далеко за полночь. Давай попытаемся заснуть. Все входящие звонки будут фиксироваться. Здесь оставят дежурить кого-то из службы безопасности. Если кто-нибудь позвонит, они нас разбудят. – Он подошел ближе к ее стулу и положил руки ей на плечи. – Нам остается только ждать.
– Ждать, – глухо проговорила она, вздыхая. – О Господи! – Она подняла вверх руки и, схватив его за запястья, запрокинула назад голову, чтобы видеть его лицо. – Мне так страшно, Дэни. Они не причинят ей вреда, правда? – и, не получив ответа на свой вопрос, еще глубже вонзила ногти в его запястья. – Правда?
Казалось, дороге не будет конца, вот и сейчас они снова были в пути.
На завтрак женщины дали ей несколько ломтей черствого пресного хлеба, две скудные полоски жесткой, сушеной баранины, три глотка тепловатой воды и крошечную чашечку горького и горячего черного кофе. Затем переодели ее в одежду бедуинок: в тяжелый черный балахон и чадру с треугольным отверстием для глаз, через которое она могла лишь смутно видеть окружающих, а ее лица не мог видеть никто. Она узнала в ней самую строгую из многочисленных видов чадры, которые носили мусульманские женщины, и все надежды на то, что кто-то вдруг узнает ее и освободит, померкли в тот самый миг, как она увидела предназначенный для нее наряд. Даже родителей нельзя было бы винить, если бы они не узнали ее, окажись она перед ними. Дэлия превратилась в совершенно бесполое, бесформенное существо, некое ходячее нагромождение безликих тряпок.
При одной мысли о том, насколько ужасно она выглядит, ее передернуло.
Во избежание возможных подозрений две другие женщины были одеты точно так же.
Дэлия насчитала в их группе шестнадцать человек, включая ее саму. Двенадцать из них были бедуины, остальные трое – мужчины, которые участвовали в ее похищении. Они тоже сменили европейскую одежду на наряд бедуинов. Перемена была столь разительна, что она с трудом узнавала их.
Главным был человек по имени Халид. Это он, восседая на одном из шести верблюдов, снова и снова сверял маршрут с маленьким немецким компасом, и именно он принимал решения, когда и где им делать привал для отдыха или еды и когда снова отравляться в путь. Он руководил ими, не погоняя, но и не позволяя снизить темп, поэтому они продвигались вперед с равномерной скоростью.
Они тронулись в путь в кромешной темноте, когда было еще прохладно, а небо усеяно огромными звездами. Халид усадил ее на одного из верблюдов – по-прежнему со связанными руками – и вдобавок привязал к седлу ее ноги; чтобы не дать верблюду отстать и скрыться в ночи вместе с ней, рядом ехал другой человек, держа поводья ее верблюда.
Наверное, Дэлии следовало быть благодарной за то, что не пришлось идти пешком, однако седло было неудобным, а от постоянных раскачиваний из стороны в сторону ее начало подташнивать. Руки, лишенные возможности двигаться, ныли, судорога сводила их от плечевых суставов до самых запястий; ноги, крепко-накрепко привязанные к седлу, вскоре затекли и начали неметь. Очень скоро все ее тело закололо, как будто в него вонзили тысячи иголок. Она закрыла глаза, позволив мыслям унестись далеко отсюда, представив, что находится не верхом на верблюде, а покачивается в лодке: все лучше, чем оказаться лицом к лицу с суровой действительностью.
Остальные члены группы шли пешком либо впереди нее, либо по бокам.
Когда взошло солнце и Дэлия больше не могла незаметно скрыться в темноте, они заставили верблюда опуститься на колени и развязали ее. Затем поставили ее на ноги, но у нее так сильно закружилась голова, что она рухнула на колени.
Одна из женщин инстинктивно бросилась ей на помощь.
– Ла! – остановил ее резкий приказ Халида.
– Самахни, – послушно прошептала женщина и, повернувшись, пошла прочь.
Халид поставил Дэлию на ноги.
– Ты пойдешь пешком, – грубо проговорил он по-английски. – Если попытаешься бежать, тебя снова свяжут. Поняла?
– Да, – дрожащим голосом ответила Дэлия и кивнула, не поняв, слышал ли он ее слова сквозь толстые слои окутывавшей ее одежды. Должно быть, слышал, поскольку острым кинжалом перерезал веревку, которой были связаны запястья, и ее руки наконец получили долгожданную свободу. Но рук она не чувствовала. Они совершенно онемели. Она попыталась хлопнуть в ладоши, но не смогла пошевелить пальцами. Наверное, пройдет немало времени, прежде чем в них восстановится кровообращение. От ходьбы Дэлия почувствовала себя немного лучше. Она так долго находилась в связанном состоянии, что ходьба, хоть и медленно, но восстанавливала циркуляцию крови. Пеший переход, однако, имел и обратную сторону. Ноги у нее заплетались, она то и дело спотыкалась. Дорога была неровной: шла то вверх, то вниз, наклонялась то в одну сторону, то в другую. Ноги все время натыкались на камни и булыжники; случалось, она по самые щиколотки проваливалась в плотный песок, и от этого идти становилось труднее.
Дэлию держали поодаль от женщин-бедуинок, которые время от времени оборачивались в ее сторону и бросали на нее сочувственные взгляды. Разговаривать ей разрешали только в случае крайней необходимости. Когда требовалось справить естественную нужду, одна из женщин по имени Фадия отводила ее в сторонку, вырывала в песке ямку и помогала приподнять одежды. Унизительность этой процедуры порождала одновременно стыд и злость.
По положению солнца Дэлия догадывалась, что они движутся на юг, но не имела ни малейшего представления ни о том, откуда начался их путь, ни о том, куда они направляются, ни где находятся сейчас.
Голые, высушенные и бесцветные холмы, окружавшие их со всех сторон, покрывала накаленная добела дымка пыли, серовато-коричневая пустыня состояла сплошь из песка и камней. Избегая дорог, троп и известных путей, они шли по нехоженой пустыне, предусмотрительно обходя деревни или обжитые места. Время от времени Халид вместе с одним из бедуинов отправлялся вперед, взбираясь на любой холм, откуда открывался простор взгляду, чтобы разведать, что лежит впереди. Иногда Дэлия оглядывалась вокруг, но не видела ничего, кроме однообразных, выжженных на солнце холмов, неровных валунов и бесплодных участков песка. И над всем этим голубой купол неба и нещадно палящее солнце. Ничто не говорило о том, где именно они находятся: это могли быть Синай, Негев или любая другая из близлежащих местностей. Коричневые холмы были все похожи один на другой и запомнить маршрут не представлялось возможным.
