Тина Вальен - Начало всех начал
— А ремонт был?
— В том то и фокус, что был. Будем разбираться, — Николай Степанович тяжело вздохнул, потом смущённо спросил: — Евгения Викторовна, Сергей вам муж?
— Муж. Мы не виделись шесть лет. Я думала, что он оформил развод, но ошиблась. Я во многом ошиблась.
— Всякое бывает. Но сейчас он вряд ли позволит вам с сыном жить здесь.
Он высказал вслух и мои сомнения. Не было сомнений только в том, что уже все знают о появлении у меня богатого мужа, при котором мотаться ради работы к чёрту на кулички нет смысла. Даже на машине. Мысли прервал звонок. Теперь и у меня был мобильный телефон. Это радовало и жутко мешало. Звонили из четырёх точек: Маша через Серёжу вышла на меня и требовала девичника, Оля из аэропорта, мама из дома. Малыш, я знала, висит на ухе Серёжи.
Я отключила телефон и стала готовиться к совещанию. Впервые коллектив собрался в полном составе. Первым выступил с отчётным докладом именно завуч, вторым взял слово представитель департамента образования, представил меня со всеми моими смехотворными регалиями, как нового директора. Мне только осталось раскланяться и сообщить, что более близкое знакомство состоится позже в рабочем порядке. Всех волновал один вопрос: как повлияют дети с улицы на сложившийся детский коллектив? Не лучше ли прислать детей со слабым здоровьем из других детских домов, чтобы проживание за городом укрепило его.
— А детей с улицы сразу в колонии?! — подал свой голос Николай Степанович, — Мы как раз и рассчитываем, что двадцать-тридцать разновозрастных детей лучше адаптируются в здоровом коллективе. Его поддержали большинством голосов, и этот вопрос был закрыт. Мне осталось решить вопрос о трудовом воспитании, но я отложила его на потом. Моё желание построить теплицы и завести огород придётся решать на более высоком уровне. Завуч уже сейчас со мной не согласен, считая, что это будет мешать учёбе. Что ж, посмотрим.
Вся ответственность отбора новичков легла на меня. Я позвонила Феликсу и предложила давно созревшую идею сделать фоторепортаж о беспризорниках столицы.
— Женечка, это уже слишком!
— Но ты же делал выставку, где были показаны все ужасы войны. Эта война за выживание идёт сейчас рядом с тобой на улицах столицы.
— Можно подумать? Я в паршивом состоянии, «даже чай не лезет в глотку…»
— «А лезет… только пиво»? Знакомая фраза. Ночь впереди, успеешь прийти в себя, а завтра утром поедешь со мной. Я буду беседовать с детьми, а ты ловить свой кадр.
Вечером позвонил Серёжа, предупредил, что будет поздно. У него серьёзные переговоры, потом сауна.
— Привыкай, в бизнесе почти все получают периодически под дых, закручиваются спиралью, ведут невыносимо нудные переговоры. И только после благополучного их завершения для всех сторон можно расслабиться. Иначе нервная система не выдерживает. Рынок ещё не поделён, поэтому наберись терпения.
— Ты мечтал стать дипломатом, а сегодня ты делец — делишь рынок. А уж сауна — просто лидер пошлых анекдотов.
— Укол принял. Тебя, прежнюю, приветствую. Я налаживаю и создаю международные экономические связи, они сегодня для меня главная политика. И хорошо, что вне государства. Оно пусть сначала разберётся в своих приоритетах, стратегии и тактике. Служить ему сегодня, бестолковому и истеричному, глупо, а главное, бесполезно для страны. Моё дело намного честнее и полезнее. Так ты ещё хочешь быть женой дипломата, политика?
— Уже забыла. Кто это? Так это из-за их бездарности весь беспредел и хаос? — голос мой дрожал, я боялась рассмеяться. — Убедил, не хочу. С дипломатом промахнулась, вопрос не корректен.
— Значит ли это, что в своём политическом мировоззрении ты так и осталась убеждённым утопистом?
— Утопистом? Не согласна. Ибо… наш с Дедом и многими соратниками «Город Солнца» я достроила, значит, идея не утоплена.
— А пойти дальше… в депутаты не созрела! Тоже подсознательно не веришь в действенность государственных институтов? В примитиве, но суть постигла.
— И хорошо, что не созрела — не съедят. Серёжа, заткнём свои фонтаны, как советовал Козьма. Я просто хотела выяснить — мы с тобой едем каждый в своём ряду, я в крайнем правом, ты — в левом. Нужна ли точка пересечения? Мы можем избежать аварии.
— Издалека зашла. И почему я в левом, да ещё и в крайнем? Обижаешь. Мы движемся в одном направлении, мы едем к сыну. Встреча неизбежна. Главное, не превышать скорости.
— Разумно, — я грустно улыбнулась.
— Я даже нашёл возможность ехать в одной машине… Только понравится ли это тебе?
— Сомневаешься, значит, предполагаются жертвы с моей стороны?
— Не спеши с выводами. Спокойной ночи, все скоро излечимся…
— Сказала дама и сняла парик.
Утром заехал Феликс, и мы поехали в ЦВСН — центр временного содержания несовершеннолетних. В рейд с милицией нас не взяли, предложили просто посетить центр. «Там всё вам станет ясно и понятно». Долго ждать нам не пришлось. Подъехал автобус, заполненный детьми, их стали выводить по одному. Феликс начал съёмку.
— Будете сейчас беседовать или дождётесь членов комиссии? Можете присутствовать при составлении протокола задержания.
— Начнём с самого начала.
— Тогда пройдите в кабинет инспектора по делам несовершеннолетних. Он через полчаса начнёт работу с вновь прибывшими.
Появились члены комиссии. Мы представились друг другу, потом устроились на стульях в указанном кабинете.
— Как я не люблю эти моменты своей работы! — заявил со вздохом один из прибывших. — Ночи потом не сплю.
Вошла симпатичная женщина в погонах и пояснила, что сначала составляется временный «паспорт» на каждого задержанного, иногда возникают трудности с установлением личности ребёнка, потом начинается поиск родителей. Если он безуспешен, то ребёнка отправляют в приют. Если есть совершённые преступления — в исправительное учреждение. Но первое и главное — медицинское освидетельствование, первичный осмотр, который обычно показывает, что почти семьдесят процентов детей больны. Их ждут больницы.
Мы слушали молча. — Вопросов нет? — она посмотрела на часы и позвонила по телефону: — Заводите по одному и начните с тихих.
Феликс попросил разрешения для съёмки, никто не возразил. Только именно в этот момент мне стало не по себе: каждый ребёнок — личность, искалеченная и больная, но личность. Имеем ли мы моральное право? Мои мысли прервал адвокат:
— Я могу выступать в их защиту, — он обвёл взглядом окружающих. Все промолчали. — Но если это пойдёт на пользу, то не возражаю. На пользу этим несчастным, я имею в виду.
