Робин Карр - Спасение в любви
— Причер, клянусь богом, если ты когда-нибудь…
— Да зачем мне кому-то рассказывать? Дай передохнуть, а?
Майк посмотрел на распечатку:
— Где ты это взял?
— Через компьютер нашел. Ты просто скажи Мел. Или доктору Маллинсу. Хотя я бы предпочел Мел, несмотря на то что она женщина. Кое в чем она понимает гораздо больше, чем док. Вряд ли он видел большое разнообразие здесь, среди владельцев овечьих ферм.
— Как же я тебя сейчас ненавижу, — процедил Майк.
— Да? Ну, это скоро пройдет. Причем совсем скоро — когда снова проголодаешься.
Майк дулся еще несколько дней, но потом все же рассказал Мел о своих проблемах на одном из сеансов реабилитации. Он получил курс антибиотиков для лечения мочевой инфекции и антидепрессант, который необходимо было принимать всего пару месяцев. Но будь он проклят, если станет благодарить за это Причера. Парни не должны такое обсуждать. По крайней мере, в трезвом виде.
Но втайне он считал, что советы Причера были просто потрясающими.
Однажды он зашел в бар ранним вечером — между обедом и ужином — и увидел, что Причер сидит на стуле, а плечи его обмотаны полотенцем. У Пейдж в руке были ножницы, и она стригла его. Майк наклонил голову и обозрел их деятельность.
— Я работала в косметическом салоне, — объявила Пейдж улыбаясь. — А Джон должен выглядеть прилично, если хочет быть с волосами. Я собираюсь за этим проследить, — сказала она и потом, подцепив расческой его кустистые брови, добавила: — Не упоминая вот этот ужас. Никогда не видела, чтобы у человека были такие густые брови.
— В последнее время он выглядит лучше, я это заметил, — сказал Майк. — И понял, что из-за вас.
Причер негодующе глянул на него.
Майк засмеялся и провел рукой по своей, своеобразной теперь, прическе. С одной стороны волосы были длиннее, чем с другой, и около шрама немного редковаты.
— Хотите, я попробую подровнять? Пока я не убрала инструменты.
— О, это было бы здорово. Если вы не против.
— Я буду только рада. С Джоном я закончила, — сказала она, сдергивая с него полотенце.
— Причер, ничего, что твоя девушка пощелкает меня ножницами?
Тот нахмурился и встал с табурета. Потом повернулся к Пейдж и по-отечески поцеловал ее в лоб. На случай, если у кого-то еще остались вопросы.
Пейдж положила руку ему на плечо и с обожанием посмотрела в лицо. Но Причер, казалось, этого не заметил. Майк подумал, понимает ли вообще Причер, что происходит?
— Пойду посмотрю, не проснулся ли Кристофер, — произнес Причер.
— Спасибо. Если что, я буду на кухне, — ответила Пейдж и обратилась к Майку: — Следующий?
Он сел на табурет, и она накинула ему на плечи полотенце.
— Ну вот, теперь можно приступать к работе. Еще болит? — спросила она, осторожно касаясь его шрама.
— Нет, все зажило. Но там почему-то плохо растут волосы.
— Я подровняю. Длинные сделаю покороче, чтобы дать шанс остальным их нагнать. Я обещаю, ужасно не будет. Вам пойдет короткая стрижка.
— Ага, именно так и думал весь Морской корпус. Что с морпеховской стрижкой под машинку я буду просто неотразим. Если вы сможете что-то сделать, это будет просто прекрасно. Я очень ценю вашу помощь.
— Вы, наверное, испытали такой ужас, когда все случилось… — с сочувствием сказала она.
— Я ничего не помню. Просто все померкло.
— Наверное, это и хорошо. — Она защелкала ножницами, темные волосы стали падать ему на плечи и на пол. — Мне хочется вас поблагодарить. Я знаю, что Джон звонил вам из-за моей… ситуации. Из-за моего бывшего мужа.
— Уже бывшего? — спросил Майк.
— Да, мы только что развелись. Я даже больше не ношу его фамилию.
— И раз вы еще здесь, я полагаю…
— Мне нравится это место. Не помню, когда я чувствовала себя более… не знаю, нормальной, что ли. И Кристофер просто счастлив — он очень любит Джона.
— По-моему, вполне очевидно, что Прич — Джон — думает и чувствует по этому поводу.
— И что же? — спросила Пейдж.
Майк засмеялся:
— Ну, он не самый открытый человек в мире, но можете не сомневаться, я никогда еще его таким не видел. Тут все ясно.
Она взяла со стойки зеркало и дала Майку.
— Ну, как вам? — спросила она.
— Вы просто гений! — воскликнул он. — Любая, кто может сделать из моей головы такую конфетку, должна иметь сеть косметических салонов.
— Не в Вирджин-Ривер, — засмеялась она. — А кроме того, мне нравится работать с Джоном.
Ранним утром Майк понял, что уже не заснет. Он заставил себя встать с постели, сделал себе ледяную примочку к плечу и потом вышел на улицу со своим девятимиллиметровым пистолетом. Он встал на крыльце, взял оружие в левую руку и начал прицеливаться.
Джек вышел на крыльцо, одетый для поездки в город.
— Дикая природа в опасности? — поинтересовался он.
Майк повернулся к нему:
— Хочу потренировать левую руку. На случай, если… ну, ты понимаешь. Если правая не восстановится.
Джек пожал плечами:
— Знать, что ты что-то умеешь делать, никогда не повредит. Но на твоем месте я бы не стал переучиваться на левшу. Пока что. Майк, прошло не так много времени.
— Это вгоняет меня в депрессию. И не только это. — Он сунул пистолет в кобуру. — Есть здесь место, где я могу пострелять?
— В получасе отсюда есть стрельбище, около Клир-Ривер. Я напишу тебе, как ехать.
— Ты собираешься в город? — спросил Майк.
— Да, прямо сейчас еду, — ответил тот. — Только вытащу из постели Мел.
— Увидимся в городе, — сказал Майк. Он осторожно поднялся на ступеньку своего джипа и сел за руль.
Джек смотрел вслед, пока Майк не скрылся из вида. Потом стащил обувь и оставил ее на крыльце. В спальне он разделся до трусов-боксеров, скользнул в постель рядом с женой и притянул ее к себе.
— М-м-м, — пробормотала она, прижимаясь к нему. Потом потянула носом. — Ты уже пил кофе.
— Мел, — прошептал он. — Мы одни.
Она распахнула глаза, повернулась к нему, и ее губы тут же накрыл обжигающий поцелуй. Ей потребовалась всего секунда, чтобы понять сказанное, и она тут же стала целовать его в ответ.
— Ты уверен?
— Я смотрел, как он уезжает. — Джек улыбнулся. — Так что можешь кричать, сколько твоей душе угодно.
— Я не собираюсь кричать, — сообщила она и потом стянула вниз его боксеры. — Ого. А может, и собираюсь. Немного.
— Так вперед, детка. Может, я тоже покричу.
Майк остановил машину перед баром и припарковался, но выходить из нее не стал. В одном из кресел на крыльце, развалившись, сидела женщина. Она была высокая, крепко сложенная. В мужских брюках и клетчатой рубашке, поверх которой была надета теплая безрукавка, на ногах красовались ботинки с развязанными шнурками. Голова свесилась набок, руки неподвижно лежали на подлокотниках. Рядом стояла пустая бутылка.
