Робин Карр - Спасение в любви
А еще они обнаружили, что Джек, их лидер, впервые в жизни запал на женщину. Ее звали Мел — потрясающая миниатюрная девушка, совершенно восхитительная. Джек, который расточал своим женщинам много бесполезного обаяния и очень мало настоящих чувств, даже был готов связать себя брачными узами. Сейчас Мел уже была женой Джека и носила под сердцем их ребенка. Майка поразило произошедшее. Он предположил, что Джек наконец споткнулся о женщину, которая смогла его окрутить и подсечь. И убедила, что он счастлив оказаться пойманным.
Именно об этом — и еще о трех своих ранах — Майк сожалел сильнее всего. И тосковал по своей прошлой жизни. Он чувствовал, что упускает много возможностей.
Он приехал в Вирджин-Ривер со своей одеждой, оружием, гирями и удочкой со спиннингом, хотя не был уверен, что сможет их использовать. Он собирался разрабатывать руку, восстановить силы и поднабрать вес на приготовленной Причером еде.
Подъезжая к бару, он нажал на клаксон, и на крыльцо вышел Джек. Майк выбрался из джипа, для равновесия опираясь на трость. Джек застыл — он никогда не видел Майка таким: жалкий, худой, хромающий на одну ногу и прижимающий к себе бесполезную пока руку. Но, несмотря на это, он обнял его, как брата, разве что осторожнее, чем раньше. И произнес:
— Черт, как же я рад тебя видеть.
— Ага, — сказал Майк. — Я тоже. Придется потрудиться, чтобы снова набрать силы.
— Ты наберешь.
На улицу вышла Мел. У нее уже был заметен живот, и это делало ее еще красивее — в ней сияла частичка Джека. Она улыбнулась и с искренней радостью раскрыла Майку объятия.
— Я тоже рада тебя здесь видеть, Майк, — произнесла она. — Я могу помочь тебе с рукой. Мы восстановим ее.
Майк обнял ее здоровой.
— Да, — пробормотал он. — Спасибо.
— Пойдем внутрь, — сказала Мел. — Есть еще кое-кто, с кем ты пока не встречался, но кому уже очень здорово помог.
Джек дал Майку самому подняться на крыльцо, хотя было видно, что ему хотелось помочь. В баре Джек громко позвал Причера, и большой парень в переднике вышел к ним. Увидев Майка, он широко улыбнулся — один из редких случаев — и пошел к нему, раскрыв руки для объятий.
— Вот это да! — воскликнул Причер, обнимая друга. Он похлопал Майка по спине, отчего тот болезненно вздрогнул. Потом отстранился и посмотрел на него. — Черт, как же я рад тебя видеть!
— Ага, здорово. Только больше так не делай.
— Ох, прости. У тебя еще болят раны?
— Некоторые — да. А что с тобой? Откуда это волосы у моего Причера?
— Голова мерзла. — Тот смущенно отвел взгляд. — Ты как, нормально? Я ведь не сделал тебе больно?
— Поставь-ка мне пиво, это должно помочь.
— Ты его получишь, приятель, не сомневайся. Пошли. Может, ты и поесть хочешь, а?
— Сначала пиво.
Причер встал за стойку и налил ему разливного. Мел и Джек сели по обе стороны от Майка. Мел склонилась к нему.
— У тебя сильные боли? — спросила она.
Тот пожал плечами:
— Все пули попали в мякоть, но боль иногда становится очень… чувствительной.
— Что ты принимаешь?
— Стараюсь держаться на противовоспалительных, иногда пью пиво, но время от времени приходится принимать оксикодон. Я этого очень не люблю, у меня от него крыша едет.
— Она у тебя уже и так съехала, — сказал Джек. — Причер, я тоже хочу выпить пива с ним за компанию. — Тот налил ему пива, и Джек поднял кружку за Майка. — За твое выздоровление, приятель. Пусть оно будет быстрым и сильным.
— Надеюсь, Бог тебя услышит, — сказал Майк и сделал большой глоток освежающего пива. — Док сказал, что нужно месяца три, чтобы я стал чувствовать себя лучше. Пока прошло всего шесть недель, но…
Но тут из кухни вышла женщина, и Майк чуть не подавился собственными словами. А она улыбнулась ему и сказала:
— Привет. Ты, должно быть, Майк.
Она подошла к ним и встала рядом с Причером. Тот, не отрывая взгляда от засиявшего Майка, собственническим жестом легонько обнял ее за плечи. «Господи, — подумал Майк. — У Причера тоже женщина. И какая!»
— Да, — медленно проговорил Валенсуэла.
Женщина была очень красива. Мягкие русые волосы ниспадали на плечи шелковистыми прядями. Атласная кремовая кожа, губы цвета персиков и тоненький шрам на нижней губе. Он знал, откуда этот шрам, сейчас он вспомнил эту историю. А теплые зеленые глаза, такие сексуальные. Длинные темные ресницы, идеальной формы брови. Она стояла, прислонившись к Причеру, и он обнимал ее за плечи.
— Не, я не понял, — произнес Майк со смехом. — Вы двое как-то умудрились найти здесь, в захолустье, самых красивых и сексуальных женщин штата. Ведь как минимум одна из вас из Лос-Анджелеса, разве нет?
— На самом деле мы обе из Лос-Анджелеса, — ответила Мел. — И, к счастью, обе нашли путь в это захолустье.
«Причер не должен узнать, что я думаю о ней», — подумал Майк. Зная, как небрежно Майк относится к женщинам, к любым женщинам, Причер моментально почувствует опасность. И не посмотрит на недействующую руку и трость. Ему лучше ничего не знать…
— Черт, ладно, — бросил Майк, поднимая свою кружку. — За вашу удачу. За удачу для всех вас. — Потом он посмотрел на Джека и сказал: — Извини, Сэдж, но я уже готов. Поездка отняла больше сил, чем я думал. Ты не будешь против, если я…
— Конечно не буду, — сказал Джек. — Поезжай за мной до дому, и я помогу тебе разгрузить вещи. Там и отдохнешь. Если захочешь, можем потом вернуться сюда поужинать. А нет, так я привезу тебе домой что-нибудь.
— Спасибо, приятель. — Майк протянул здоровую руку Причеру, чтобы попрощаться.
Лицо Причера осветилось улыбкой.
— Хорошо, что ты приехал, Майк. Мы тебя быстренько откормим.
Каждое утро Майк начинал с мерзких на вкус протеиновых коктейлей, которые приносила ему Мел. Потом поднимал легчайшие гири и делал растяжки. К десяти утра ему, насквозь мокрому от пота, уже нужен был душ и сон. Отдых всегда оказывал на него один и тот же эффект — когда он снова вставал, то все тело ныло и возвращалась боль. Он старался расшевелить себя, пытался утишить боль льдом. И, если это было в его силах, к трем часам приходил в бар выпить пива, чтобы снизить остроту боли перед посещением клиники. Там с ним работала Мел — работала безжалостно, как и любой физиотерапевт. Она начинала с глубокого массажа его плеча и бицепсов и затем начинала упражнения. Этого было достаточно, чтобы он плакал от боли, как ребенок.
Он поднимал правой рукой однофунтовую гирю[34] и не мог поднять ее до уровня плеча. Мел хвалила его, но для него и это была мука. Он не мог даже удержать в руке вес трех тарелок, которые вытаскивал из буфета. Он уже разбил парочку и заставил себя съездить в соседнюю Фортуну[35], чтобы купить новые.
