Диана Чемберлен - Тайная жизнь
– Неужели это настолько серьезно?
Иден поставила кастрюльку с салатом обратно в корзину и закрыла крышку:
– Ну, хорошо. Он опустил голову.
– Не знаю даже, как начать, – он поставил бутылку на мост и глубоко вздохнул. – Я развелся, потерял работу и не могу видеть дочь по одной причине: я осужден за то, что соблазнил ее.
Иден нахмурилась.
– Ты соблазнил свою дочь?
– Нет, ты не поняла. Меня осудили, но я невиновен.
Иден невольно отодвинулась от Бена. Он едва сдерживался, желваки напряженно работали, каждый нерв был натянут до предела.
– Я не делал этого, Иден!
– Но почему же все считают тебя виноватым? Бен вздохнул и облокотился руками на мост, пальцы побелели.
– Была улика… И ее оказалось достаточно, чтобы они вынесли мне приговор за то, что я… Проклятье!
Он отвернулся от Иден и трясущейся рукой поправил волосы.
– Все бесполезно! Я не знаю, что сказать, чтобы ты мне поверила.
Иден старалась быть спокойной, но сердце по-прежнему бешено стучало. Она положила руку Бену на плечо.
– Просто скажи мне правду, Бен. Кто это «они»? Разве был суд.
– Да.
– И присяжные заседатели?
– Да.
Иден зажала рот рукой, потому что в памяти всплыла прошедшая ночь. Неужели она действительно переспала с ним?
– Двенадцать людей выслушали улики и единогласно решили, что ты виновен?
Он повернулся к Иден:
– Клянусь тебе, я был бы последним подонком, если бы тронул ее.
– Но что-то ты все-таки совершил, что заставило их вынести соответствующее обвинение?
Он снова обратил внимание на холмы и продолжил очень устало:
– Я ничего не делал. Хотя это по сути не имеет никакого значения. Как только люди обнаруживают этот факт моей биографии, они сразу же отворачиваются. Я надеялся, что хотя бы ты мне поверишь.
Иден вспомнила их веселое путешествие в аптеку за презервативами, их любовь под дождем в лесу. Он не ел омаров в ресторанах и не мог так подло поступить по отношению к своему собственному ребенку.
– Я не делал этого.
– Независимо от того, сделал ты это или нет, тебе следовало сказать мне об этом раньше.
– Ты не хотела ничего знать.
И вновь в памяти всплыла их безумная ночь. Она чувствовала, что ее любят, понимают, что с ним она в безопасности. Или же он просто попользовался ею – мужчина, с которым никто никогда не лег бы в постель, узнав о том, в чем его обвиняют.
Если бы он рассказал ей обо всем раньше, она не стала бы заниматься с ним любовью.
«Я трахал Иден Райли». Она сжала кулаки:
– Господи, я и не предполагала, что все настолько ужасно!
– Ты права, – устало согласился он, – надо было рассказать тебе обо всем раньше. Тогда я не причинил бы тебе столько горя.
Иден посмотрела на воду.
– Мне так было хорошо сегодня ночью. У меня появилась маленькая надежда, – она прикусила губу и повернулась к нему, – если бы тебя только обвиняли в этом, Бен, а тебя – осудили, – она вспомнила маленькую белокурую девчушку, которую видела на фотографии и расплакалась, – и что же, они сказали ей, что ты с ней сделал?
Бен не ответил. Вместо этого он резко поднялся, Иден даже пришлось схватиться за перила, чтоб не упасть. Он положил вино обратно в корзину и сунул ее в руки Иден:
– Уходи, – серые глаза холодно смотрели на нее, – пожалуйста, уходи.
Когда Иден вернулась домой, Кайл и Лу ели салат из цыпленка за столом в кухне. Она поставила корзину на буфет и села на табуретку.
– Ты должен был рассказать про Бена, – обратилась она к Кайлу, – это ведь не то, что украсть из магазина пачку жвачки.
Кайл положил сэндвич на тарелку.
– Я пытался тебя предостеречь, но не думал, что в мои обязанности входит рассказывать тебе всю эту историю. И, откровенно говоря, я никогда не думал, что вы заинтересуетесь друг другом.
– Ты ему не веришь? – спросила Лу.
– Я не знаю, чему я должна верить. Конечно, он будет все отрицать – кто бы поступил иначе на его месте? Он осужден, Лу!
Кайл покачал головой:
– Думаю, что он поступил неправильно, рассказав тебе обо всем, так сказать, после драки, но я прекрасно его понимаю. Все, кто его знает, порвали с ним всякие связи. Я знал нескольких его хороших товарищей по колледжу – я работал с ними пока не появился Бен – так вот, как только они узнали, что я принял на работу Бена, их след простыл. Каждый считает точно так же, как ты, Иден, что если он был осужден, значит есть за что. Но я уверен в нем, как в самом себе.
– Откуда тебе знать?
– Потому что за шестнадцать лет можно научиться читать человека, как книгу. Он вырос на моих глазах и из молоденького студента-энтузиаста превратился в уважаемого археолога. Ему даже не пришлось защищать профессорскую диссертацию. За Него ходатайствовал Университет. Он был тогда в зените славы, его карьера – в расцвете. Но он лишился всего зараз. Сначала от него отвернулись коллеги, он стал мишенью для насмешек и подколов.
– Кайл, – Иден удивилась наивности своего дядюшки, – какое отношение имеет к этой истории его профессия? Никакого. Равно как и мастерство или энтузиазм, и все остальное.
– Мы повсюду вместе путешествовали. Жили в одной комнате в гостиницах. Проводили недели рядом, работая рука об руку. Был бы ключ, ответ на все вопросы, что-то такое, что рано или поздно бросилось бы в глаза…
– Он пытался повеситься на суде, – добавила Лу, – его дочку собирались привести, чтобы она подтвердила.
– Четырехлетнего ребенка? – прервала Лу Иден. Она попыталась представить в зале суда Кэсси, которая стоит и рассказывает огромной толпе взрослых, что с ней произошло.
– Да, – продолжала Лу, – он не вынес бы, если бы Блисс привели туда, поэтому он взмолился за ради Бога, чтобы его признали виновным. К тому времени не прошло и половины суда. Он сказал судье, что в действительности он не виноват, что просит просто пощадить ребенка.
– Конечно, он зря так быстро сдался, но в такой ситуации разве сразу сообразишь? Судья скоро объявил перерыв, адвокат Бена советовал ему отказаться от показаний, но дело было сделано, потому что присяжные заседатели все слышали. Конечно, нужно было стоять на своем и повторить суд с новым составом присяжных заседателей, но не я был судьей.
Иден вздохнула:
– Не знаю, Кайл, почему надо было признавать себя виновным, если ничего даже близко не было!
– Я знал и Шарон, и их дочь. Так вот. Бен – просто-напросто замечательный семьянин. Ты представить себе не можешь, как он был доволен своим браком и своей жизнью!
– Именно поэтому я поверила в его невиновность, – сказала Лу. – Если бы он признался, что ударил Блисс, его бы пожурили и отпустили с богом, но он не мог признаться в том, чего не делал, поэтому его посадили на полгода и лишили родительских прав. Конечно, он никогда не сделал бы такой выбор, если бы у него был другой выход.
