Развод. Пусть горят мосты (СИ) - Бестужева Стася
– Правда, – киваю я. – А вы хотели бы жить в Петербурге?
– А ты там будешь? – спрашивает Даниил.
– Буду.
– А дядя Максим?
– И дядя Максим тоже.
– Тогда хотим! – хором отвечают они.
Мама встречает нас в дверях с красными от слез глазами и широкой улыбкой.
– Внучки мои дорогие! – обнимает она детей. – Как я по вам скучала!
А потом, когда дети увлекаются просмотром новостных сюжетов о нас, тихо говорит мне:
– Знаешь, доченька, иногда справедливость все-таки торжествует. Медленно, с опозданием, но торжествует.
Она права. Сегодня утром я проснулась отстраненным от работы врачом с сомнительной репутацией, лишенным детей и будущего. А сейчас, к вечеру, я – признанный на всю страну специалист, мать, которая завтра официально вернет своих детей, и будущий руководитель сети клиник в Санкт-Петербурге.
Мосты в прошлое действительно сгорели. Но вместо них появилась новая дорога – широкая, светлая, ведущая к той жизни, о которой я даже не смела мечтать.
Глава 41
Глава 41
Судебное заседание назначено на десять утра, и я прихожу за полчаса до начала. В коридоре районного суда пахнет хлоркой и застарелым страхом – здесь решаются судьбы, рушатся семьи, делятся годы совместной жизни на "до" и "после". Сегодня моя очередь официально поставить точку в тринадцати годах брака.
Сижу на деревянной скамейке, перебираю в руках папку с документами. Справка о психическом здоровье от доктора Светлова, характеристики с работы, записи разговоров Павла и Вероники, которые собрала моя храбрая Ника. Арсенал доказательств того, что я вменяемая мать, способная воспитывать своих детей.
Дети остались дома с мамой – не хочу травмировать их присутствием на официальной процедуре развала семьи. Ника, конечно, настаивала пойти со мной, говорила, что готова "дать показания против папы", но я твердо отказалась. Достаточно того, что она уже сделала для нашей победы.
В половине десятого появляется Павел с адвокатом – незнакомым мужчиной в дорогом костюме. Павел выглядит усталым, постаревшим. За месяц, прошедший после телевизионных новостей о нашем "медицинском подвиге", его жизнь изменилась не в лучшую сторону. Налоговая проверка его компании вышла из стадии "плановой" в статус "углубленной", а несколько крупных клиентов расторгли контракты после публикаций о его "семейных проблемах".
Наши взгляды встречаются на секунду, но он сразу отворачивается. Некогда самоуверенный, властный мужчина теперь избегает прямого зрительного контакта с женщиной, которую пытался сломать.
Рядом со мной садится Сергей Леонидович, достает из портфеля стопку документов.
– Готовы? – спрашивает он тихо.
– Готова, – отвечаю, и удивляюсь собственному спокойствию. Месяц назад я дрожала от страха перед каждым судебным заседанием. Сегодня чувствую только усталость и желание закончить этот этап раз и навсегда.
– Дело Федоркова против Федорковой! – объявляет секретарь, и мы проходим в зал заседаний.
Судья Ковалевская выглядит строго, но справедливо. Она внимательно изучает представленные документы, периодически задавая уточняющие вопросы то нашей стороне, то адвокату Павла.
– Итак, – говорит она наконец, – рассматривается иск о расторжении брака и определении места жительства несовершеннолетних детей. Истец – Павел Андреевич Федорков, ответчик – Елена Викторовна Федоркова.
Адвокат Павла встает, начинает стандартную речь о "непреодолимых разногласиях" и "невозможности сохранения семьи". Но когда доходит до вопроса о детях, становится очевидно, что позиция кардинально изменилась.
– Мой клиент, – говорит адвокат, заметно нервничая, – учитывая изменившиеся обстоятельства и профессиональные успехи матери детей, не возражает против того, чтобы несовершеннолетние Николь и Даниил проживали с ответчиком.
Судья поднимает брови:
– Поясните, что вы имеете в виду под "изменившимися обстоятельствами"?
Адвокат мечется взглядом между Павлом и судьей. Очевидно, что объяснить истинные причины такой метаморфозы он не может. Нельзя же прямо сказать, что месяц назад клиент считал мать детей психически нестабильной, а сегодня внезапно "прозрел" только потому, что она стала медийной персоной.
– Истец полагает, – бормочет адвокат, – что мать лучше подготовлена к воспитанию детей в данный момент времени.
– В данный момент времени? – переспрашивает судья с нескрываемой иронией. – А месяц назад была не подготовлена? На основании чего делались подобные выводы?
Неловкое молчание. Павел сидит красный, как рак, явно понимая абсурдность ситуации. Его адвокат листает документы, пытаясь найти хоть какое-то разумное объяснение.
Встает Сергей Леонидович:
– Ваша честь, позвольте внести ясность. Месяц назад против моей подзащитной была организована кампания клеветы, основанная на подложных медицинских документах. Мы располагаем доказательствами того, что психиатрическое заключение о "неуравновешенном состоянии" Елены Викторовны было сфабриковано.
Он кладет на стол судьи справку о том, что врача Державина не существует, экспертное заключение о подделке документов, запись разговора Павла с Вероникой, где тот хвастается покупкой "липового психиатра".
Судья изучает документы, и на ее лице появляется выражение плохо скрываемого возмущения.
– Господин Федорков, – обращается она к Павлу, – вы хотите что-то сказать по поводу представленных доказательств?
Павел поднимается, но слова не идут. Что он может сказать? Что не он организовал подделку документов? Что запись с его голосом – тоже фальшивка?
– Я... – начинает он и замолкает.
– Садитесь, – строго говорит судья. – Суд переходит к оглашению решения.
Следующие пятнадцать минут она читает постановление, но я слушаю как сквозь вату. Главное я понимаю с первых слов: брак расторгается, дети остаются со мной, Павлу предоставляется право видеться с ними по выходным.
– Кроме того, – добавляет судья в конце, – материалы дела о фальсификации медицинских документов направляются в прокуратуру для решения вопроса о возбуждении уголовного дела.
Выходим из зала, и я чувствую странную пустоту. Не радость, не облегчение – просто пустоту. Тринадцать лет жизни официально закончились за полчаса судебного заседания.
– Поздравляю, – говорит Сергей Леонидович, пожимая мне руку. – Теперь вы свободная женщина и полноправная мать своих детей.
– Спасибо, – отвечаю механически. – За все. Без вас я бы не справилась.
Павел проходит мимо, не поднимая глаз. Его адвокат что-то быстро шепчет ему на ухо, но Павел только мотает головой. Наверняка обсуждают перспективы уголовного дела за подделку документов.
На улице встречаю Максима. Он ждет у входа в здание суда с букетом белых роз.
– Как все прошло? – спрашивает, протягивая цветы.
– Официально я больше не замужем, – говорю, принимая букет. – Дети остаются со мной. Через месяц суд по разделу имущества.
– А потом? – в его голосе звучит надежда.
– А потом мы едем в Санкт-Петербург, – улыбаюсь впервые за день. – Начинаем новую жизнь. Без лжи, без манипуляций, без страха за завтрашний день.
Он обнимает меня прямо посреди улицы, и я позволяю себе расслабиться в его объятиях. Впереди много работы – переезд, оформление документов на клиники, адаптация детей к новой школе. Но это приятные хлопоты, связанные с будущим, а не с болезненным прошлым.
– Дети уже собирают чемоданы, – смеюсь я сквозь слезы. – Ника составила список того, что хочет посмотреть в Петербурге, а Даниил спрашивает, будет ли в новой школе футбольная команда.
– Будет, – уверенно говорит Максим. – И музыкальная школа для Ники, и хорошие врачи в клинике, и парки для прогулок. Все будет хорошо, Лена. Лучше, чем мы можем себе представить.
