Не в счет - Регина Рауэр
— У меня был хороший учитель, — я хмыкнула иронично.
От души, потому что всё это время я училась совсем другому. Как-то вот всё больше шкалы то переломов, то риска кровотечений или — прости господи! — критерий Стьюдента я учила эти полтора года.
А единственным и, правда, хорошим учителем по предмету поцелуев и секса у меня за это всё время был сам Гарин.
Только чёрта с два я собиралась ему в этом признаваться.
Обойдется.
— Один?
— Гарин, ещё один вопрос, — протянуть получилось очень даже ядовито, можно было собой гордиться и ехидно улыбаться, пока три шага ко мне, потушив сигарету, делали, — и я решу, что ты ревнуешь.
— Решай, — это мне в очередной раз разрешили.
Не дали продолжить, затыкая уже бессчетным жадным поцелуем и…
…и до утра, заказав ближе к ночи, на мой взгляд, недельный запас еды, Гарин остался. Он одевался тем утром, вызывая непонятное и странное чувство чего-то нового и необычного, почти диковинного для моей квартиры, перед зеркалом, от которого, сооружая прическу, теснить его пришлось.
Пришлось сопротивляться, но всё одно смеяться, когда к холодной глади меня прижали и поцеловали. Пристроили и сжали руки на заднице, которая за эту ночь многострадальной стала. И кофе в этом доме первый раз убежал не только у меня.
Первый, но не последний раз.
В тот день, узнавая новые места города, Гарин подбросил меня до поликлиники. Попался на глаза Ивницкой, которая полпары, косясь одним глазом на препода, а вторым на меня, объяснений и подробностей требовала. И на первой же секунде перерыва она меня за локоть в сторону ближайшего безлюдного закутка утащила.
— Ну! И живо! Это кто был⁈ Калинина, вы целовались! Я видела! Почему я до сих пор ничего о нём не знаю⁈ И как Измайлов? Ты же с первого курса по нему страдаешь!
— Настрадалась, — усмехнулась, съезжая на пол и обнимая коленки, я криво. — Мы друзья. Он вчера сам это прямо сказал. Всё, можно не выяснять.
— И что? Ты с горя пошла с первым встречным е…
— По-о-оль…
— … спать.
— Он не первый встречный.
— В смысле?
— Это Гарин. Тот самый, который был в Индии.
— Пи…
— По-о-оль…
— … сец, — закончила Ивницкая чинно и чопорно, села рядом со мной, чтобы ногой пихнуть и спросить растерянно. — И чего у вас с ним теперь? Одноразовый перепих? Или второй договор а-ля «вторник-пятница в моём плотном графике работы»?
— Не знаю, — плечами я пожала столь же растерянно.
Ни написать, ни позвонить, ни увидеться снова Савелий Игнатьевич мне не пообещал.
Он не сказал ничего.
А я, помня наш разговор ещё в Красном форте, ничего не стала спрашивать. У нас с ним, в конце концов, сразу повелось, что секс без обязательств и звонков на следующий день. И если в Индии это был просто курортный роман, то сейчас, как выразилась Ивницкая, видимо, правда, был просто одноразовый перепих.
Случайная встреча, безумная ночь.
Короткое замыкание мозга.
Случается.
И потому вечером, поминая добрым словом всю ревматологию, но упрямо заставляя себя дочитать хотя бы артрит, зазвонившему домофону я удивилась.
Открыла… Гарину.
Он же явился с двумя огромными пакетами еды, задался, кажется, целью откормить меня, о чём, пропуская в квартиру, я ему и сообщила. Так и не смогла в тот вечер сосредоточиться и вернуться ни к артритам, ни к остеоартрозу.
Сложно было вникнуть, что там «серо» позитивно и негативно, а заодно где какая картина на рентгене, когда… когда позитивно шипело мясо на сковородке, резалось что-то на разделочной доске, а сам Гарин негативно разговаривал чужим официальным и сухим голосом с кем-то по телефону, распоряжался прийти к нему завтра к десяти со всеми документами.
К чёртовой бабушке была послана эта вся ревматология, когда я окончательно запуталась и перестала что-либо понимать в собственной жизни.
И вопрос, практически повторяя слова Ивницкой, про второй договор после ужина и вымытой посуды, прислоняясь спиной к столу, я язвительно задала:
— В Индии у нас был курортный роман и договор. А сейчас что? О чём договоримся, Савелий Игнатьевич?
— О сексе?
— Без обязательств?
— Ну почему? Спать ты будешь только со мной.
— Чудесно. А ты?
— И я тоже, — Гарин, подходя и нависая, ухмыльнулся с порочностью дьявола. — Только с тобой. Я хочу, чтоб мы попробовали… всерьез. Без обязательств у нас уже было, Алина. И договоров с тобой я больше не хочу.
— А для всерьез ещё не прошло пять лет, — его же слова я припомнила почти мстительно, скрестила руки на груди, пряча за ухмылкой растерянность.
Он вытащил, дал пережить вчерашний день, и спасибо большое ему за это было. И сама бы, должно быть, всё-таки попав под машину или просто упав и больше не встав, я бы не справилась.
Но… попробовать и так, чтобы не на раз?
Не коротким романом?
А… вот так, как сегодня? С ужинами, вопросами про мой день и вежливые, ответные, про его работу, про развёрнутый к себе мой ноутбук, в котором даже два абзаца методы, ужасаясь непонятным словам, он осилить не смог?
Вызвал этим улыбку.
— Там было про женитьбу, — к столу, расставляя руки, меня приперли окончательно, и голову, чтобы видеть его глаза, пришлось запрокидывать, — а тебя я пока вроде в загс и не позвал…
Не позвал.
Только на стол усадил, провел губами по шее, выбил, доводя до грани, такими нечестными способами и согласие, и обещание.
И список Гаринских девушек я официально пополнила.
22 минуты до…
— А теперь, последний вопрос, — Ивницкая, напоминая настоящую акулу пера, улыбается дружелюбно-хищно. — Ребята, какие у вас планы на медовый месяц?
— В морг сходить, — я буркаю раздраженно.
Иль иглисто.
Раз ёжиком меня тут вдруг назвать решили.
— Калина!
— Что⁈ — возмущаюсь я столь же деланно, отбиваю её взгляд. — У нас через три дня патан у Бердяева начинается!
А Бердяев за два года не изменился, поэтому пропуски его ненаглядных пар всё так же приравниваются к расстрелу и уважительной причины не имеют априори. И даже смерть не относится к таковым.
Ногами вперёд, но явиться на пару ты должен всегда.
— Медовый месяц будет в январе, — Гарин сообщает хладнокровно, не моргнув и глазом на брякнутые мной слова, он только ловит незаметно мои ледяные пальцы. — Мы полетим в Индию.
Для начала.
К Ваське, что родить там как раз должна будет. Ныне же она глубоко беременная, а оттого на свадьбу брата не прилетевшая, передумавшая в последний момент
