Брюки не требуются - Ким Карр

Вместо этого, Меган с буквы Б — это все, что я могу видеть, тот образ из ночи в клубе, когда она облизала его целиком, и все, что я могу изобразить, — это слабый намек на улыбку.

— Привет.

— Привет. — Он подхватывает меня на руки и кружит, игнорируя или не замечая моего отчужденного поведения.

— Ты выглядишь… великолепно, — говорит он, опуская меня на землю.

Я не отвечаю. Вместо этого смотрю на корзинку для пикника, которую держу в руке, хотя, честно говоря, мне все равно, будем ли мы есть вообще.

— Я снял для нас домик на ближайший час, — говорит он мне, указывая на один примерно в пяти хижинах от нас.

Заботливая рука на моей пояснице, когда он забирает у меня корзину, заставляет мои колени ослабеть.

— Итак, сегодня утром возле моей башни был парень, который продолжал притворяться, что тонет…

Мы всегда с нетерпением ждем возможности рассказать друг другу о событиях дня, но прямо сейчас все слова, кажется, сливаются воедино. Шаг за шагом, бок о бок на песке, я чувствую, что могу лопнуть, если не спрошу его о том, что я видела.

Внутри домика есть телевизор, диван, пара стульев и мини-бар. Должна сказать, это довольно мило. Кам ставит корзинку на столик перед диваном и, нахмурившись, поворачивается ко мне.

— Ты злишься на меня?

— А должна? — Я сжимаю губы и медленно провожу языком по внутренней стороне зубов, чтобы говорить тише.

— Давай посмотрим, насколько я знаю, ничего не случилось с тех пор, как я съел тебя на завтрак, — говорит он, беря меня за руки своими грубыми, мозолистыми руками и заставляя меня дрожать.

Этот намек на улыбку на моих губах злит меня еще больше. Почему он всегда так поступает со мной — заставляет меня смеяться в любой ситуации, даже когда я этого не хочу?

— У тебя критические дни? — спрашивает он. — Потому что, если это так, ты могла бы предупредить меня. ПМС иногда превращает женщин в другое существо. В это время моя сестра всегда ведет себя как настоящая стерва, так что я знаю, как с этим справиться.

Мой рот открывается, и слова просто вылетают наружу.

— Нет, у меня не месячные. Но ты знал, как вести себя с Ванессой, когда у нее были критические дни?

Он несколько раз моргает, и потом, я думаю, до него доходит.

— Ты заглянула в коробку на моем кухонном столе, не так ли?

Я пожимаю плечами.

— Возможно, я могла бы это сделать.

Он смеется. Он действительно смеется.

Я хочу ударить его. Вместо этого я отступаю назад.

Кам хватает меня и крепко прижимает к себе.

— Ванесса присылает мне секс-игрушки с тех пор, как я переехал сюда, как будто ее провокации могут привлечь меня.

— И что, ты пользуешься ими?

Он снова смеется.

— Нет; в прошлом я находил девушку и использовал их с ней — ну, знаешь, как «пошла ты, Ванесса». Но на этот раз я просто собирался выбросить его, пока Бруклин не остановил меня. Он хотел, чтобы это сыграло какую-нибудь шутку с его подругой Сашей.

Все мое тело расслабляется.

— О, — это все, что я могу сказать.

Этот смех заполняет маленькое пространство, и он притягивает меня вплотную к своему телу.

— Ты ревнуешь?

Я отталкиваю его.

— Нет, а должна?

Непоколебимый, он тянет меня назад.

— Нет, я хочу только тебя, — шепчет он мне на ухо, облизывая его. — Я даже не увижусь с ней на этой неделе, потому что моя сестра терпеть ее не может. Но даже если и увижусь, тебе не о чем беспокоиться.

Признание Кама наполняет меня, и я чувствую себя глупо из-за ревности к женщине, которая так сильно ранила его.

— Прости, — говорю я. — Мне не следовало так реагировать.

Его губы находят мои.

— Детка, зеленый тебе идет, но, если ты чувствуешь себя виноватой, я думаю, что могу придумать для тебя хороший способ загладить свою вину.

Умирая от желания услышать это, я откидываюсь назад.

— И что бы это могло быть?

Он подмигивает мне.

— Как насчет того, чтобы поговорить об этом после обеда? — А потом он открывает корзину для пикника.

Как только еда подана, мы садимся рядом друг с другом на диван и приступаем к принятию пищи. Я разворачиваю свой бутерброд и поливаю его небольшим количеством горчицы. Кам наблюдает за мной с живым интересом. Я улыбаюсь ему, и он облизывает губы, прежде чем начать жевать свой бутерброд. Я отпиваю глоток воды. Глотаю. Он откусывает кусочек чипса и корчит гримасу. Это нарушает наше уютное молчание.

— На вкус они как картон, — говорит он.

— Знаю. Но либо они, либо салат из капусты.

Он содрогается и откусывает еще кусочек.

— Я остановлюсь на картоне.

После этого все между нами возвращается на круги своя, и я рассказываю ему о своем утре. Небольшой крюк, но мы снова на верном пути.

Мы доедаем, и Кам берет книгу.

— Время книжного клуба. — Он ухмыляется и растягивается на подушке, которая не такая мягкая, как диван, но лучше, чем песок, на котором мы лежали на прошлой неделе, пока читали. Чтобы закончить эту книгу, требуется некоторое время, потому что мы постоянно отвлекаемся.

Я протискиваюсь между ним и спинкой уличной мебели и кладу подбородок на его обнаженную грудь. Не в силах остановиться, я опускаю взгляд на его тело. К его прессу, который гладкий и такой рельефный, что мне приходится обводить углубления пальцем. Его ноги — сплошные мускулы, и я просовываю одну из своих ног между его, просто чтобы почувствовать его силу рядом со мной.

Мой взгляд поднимается к его соску прямо рядом со мной, и я думаю о том, как сильно ему нравится, когда я кусаю его там, затем к его загорелой шее, толстой и сильной, его кадыку, сексуальному, когда он говорит этим глубоким голосом.

— Макайла. — Он шлепает меня по заднице.

Я встречаюсь с его серым взглядом.

— Готова? — Он смеется, как будто точно знает, о чем я думаю.

— Готова. — Я улыбаюсь ему и закрываю глаза.

Когда он вытягивает руку и накрывает нас книгой, его карамельный голос звучит ясно и громко.

— Это было в середине лета. Отметка на полпути. Саммер лежала в центре своей кровати, глядя на обоих мужчин. Она знала их тела так