Девочка-криминал - Хельга Дюран
– Подадим на обратном пути, – предложил Кирилл.
Где были нужные нам могилы, Уманский показал без труда, ведь он присутствовал на похоронах моих близких, в отличие от меня.
Так тихо. Ни птиц, ни ветерка, только звук моего собственного сердца и шуршание цветов за спиной, которые несет охрана.
Я увидела маму, точнее ее фотографию, быстрее, чем Кирилл указал мне на ее памятник.
– Здравствуй, мамочка! – захлебываясь резко накатившими слезами, которые я сдерживала все утро, прошептала я.
Не знаю, сколько прошло времени, пока я наревелась и наговорилась с мамой вдоволь. На бабушку с дедом уже не осталось слез и сил, а вот боли предостаточно. Кирилл тактично оставил меня одну возле могил моей семьи и отошел на соседнюю аллею. Там его жена, догадалась я, и любопытство взяло верх над моим горем, заставив подняться на ноги и подойти к Кириллу.
– Я отомщу за вас, мама, – пообещала я на прощание.
На лице Уманского не читалась ни одна эмоция. Оно был просто каменным, лишь складка между бровей стала глубже. Я встала рядом с мужчиной, и он участливо положил руку мне на плечо.
Когда я вскинула голову и посмотрела на могильный памятник, кладбищенская холодная земля поплыла у меня из-под ног. Буквы, написанные под фото, сливались в одну массу, от того, что потемнело в глазах, но мне удалось их прочесть, прежде, чем я отъехала.
«Уманская Яна Витальевна» – это она, папина любимица, которую увез Никита после ссоры с папой.
Я узнала ее! Ошибки быть не может! Зотов убил ее? Дата совпадает! Совпадает! А Кирилл в курсе? Боже, как такое возможно? Как?
– Валерия? – как из-под воды услышала я голос Кирилла. – Ты слышишь меня?
Смачный шлепок по щеке привел меня в чувство. Я открыла глаза, но перед ними все кружилось. Голубое чистое небо, а на его фоне двоящееся лицо Кирилла.
– Черт! – выругался он и подхватил мое тело на руки.
Я обняла его за шею, все еще плохо соображая, что случилось и что происходит сейчас.
– Я сам! – рявкнул Уманский охране, неся меня куда-то.
Он донес меня уже до ворот, когда я попросила поставить меня на землю, вовремя вспомнив о попрошайках. Сейчас мы уедем, и так и не подадим милостыню, а мне этого не хотелось, не смотря на ситуацию. Они же ждали, голодные. Старики и дети снова обступили нас с бессвязными причитаниями.
– Дай мне денег, Кирилл! – потребовала я.
– Жди в машине! – приказал он. – Я раздам все, что у меня есть, не волнуйся, Валерия.
Охрана сопроводила меня до машины, где я выпила воды и отдышалась. Меня трясло, как в лихорадке, как будто у меня температура. Скорее бы вернулся Уманский и рассказал мне, что случилось с Яной. Он знает. Должен знать. Потому что, если нет, то, значит, Зотов грязный предатель!
43. Кирилл
Бедная наша девочка! Грохнулась в обморок от горя! Довела сама себя!
Я представил, какого ей было все эти годы наедине со своей бедой, со своими мыслями, и мне стало еще больше ее жаль. Больнее всего было то, что я ничем не мог ей помочь. Не мог облегчить ее страдания, вытереть ее слезы раз и навсегда. Я знал, что со временем эмоции притупляются, забывается плохое. Это у взрослых, а Валерия еще ребенок. Память свежа, как и раны.
Что чувствовал я, стоя у могилы некогда любимой женщины? Ничего, кроме того, что мне спину и голову напекло солнцем. Я сал черствым сухарем, озлобился? Нет же? Я простил жену и отпустил. Позволил другой женщине завладеть моим сердцем и душой.
От Яны остались мне только воспоминания, в основном я помнил хорошее, старался помнить. О покойниках либо хорошо, либо никак. И лучше, чтобы никак.
Я раздавал деньги нуждающимся, жалея, что налички мало, и времени мало. Можно было попросить охрану сгонять до банкомата, но Валерия только что вернулась из обморока, и я волновался о ней больше всего на свете.
– Дай Бог тебе, Кирюша! – раздался женский голос из толпы просящих.
Я очнулся от своих мыслей и вгляделся в лицо оборванной старухи. Откуда она знает мое имя? Кто она? С трудом, но все же, мне удалось узнать в этой пропитой насквозь, сморщенной женщине маму Ника.
– Тетя Лена? – все еще не веря своим глазам, удивился я. – Что вы здесь делаете?
– Прошу на хлебушек, – беззубым ртом прошамкала она.
– Но разве Никита вам не помогает? А дядя Серёжа?
– Помер Сережка у прозапрошлом годе, – ответила женщина. – А Никитка не появляется, нет. Он хоть жив-то вообще? Ты не знаешь?
Я был огорошен этой новостью, поражен в самое сердце! Кому тогда помогал Ник? Куда ездил столько раз? Зачем вешал лапшу мне на уши? Что он, блять, скрывает? От меня?
Что за ебаный день сегодня?
– Тетя Лена, Никита жив, здоров, – растерянно сказал я. – Возьмите мою карту, – предложил я, не зная, чем еще помочь одинокой старой женщине.
– Да Бог с тобой, Кирюша! – отмахнулась женщина. – Не надо мне столько много! Храни тебя Господь!
Тетя Лена попрощалась и пошла вдоль забора к автобусной остановке. Я смотрел ей в след, раздираемый вопросами и отчаянием.
Вот тебе и друг! Оказлся вдруг!
– Твою мать! – выругался я и поспешно сел в машину к Валерии.
Она выглядела много лучше. Белые, как мел, щеки порозовели, девчонка больше не ревела, но была напряженной. Мне было так хреново и тревожно, что я притянул ее к себе на грудь и уткнулся носом в затылок.
– Расскажи мне, что случилось с Яной! – потребовала Валерия, когда машина тронулась с места.
– Давай дома поговорим? – предложил я.
Не до того было, ей-Богу! Самому бы успокоиться и в обморок не упасть от неопределенности. Что мне ответит на мои вопросы Зотов, гадать не было смысла. Через час, от силы, я его увижу, и он ответит, конечно, ответит!
– Сейчас рассказывай! – не унималась Валерия.
Я все понимал, что девчонка убита горем, расстроена, не в себе, но я тоже разозлился. Чертова эгоистка! Зачем лезет со своими расспросами именно сейчас, когда и я не в себе?
– Яна работала проституткой, и ее пристрелили, как собаку! Вот, что случилось! – выпалил я, тряхнув девчонку за плечи.
– Кто? Ты знаешь, кто это сделал? – продолжила допрос Валерия.
– Нет. Я не искал убийцу.
– Почему?
– Да потому что мне похуй, Валерия! – заорал я на
