Я с тобой развожусь - Амелия Борн
- Я тоже ее люблю, - отвечаю перед тем, как выйти из квартиры.
Уже почти добираюсь до лифтового холла, когда меня окликает Элеонора:
- Ян!
Разворачиваюсь так резко, что руку простреливает противной болью.
- Да?
- Она снова рисует, - повторяет слова бабушка Риты, после чего закрывает дверь.
Спустившись к ожидающему меня такси, я уже знаю, что делать. Устроившись на заднем сидении, вытаскиваю из кармана телефон, набираю номер, и когда мне отвечают, говорю:
- Вилен… у меня к тебе дело на миллион долларов.
Часть 34. Марго
В последние дни я рисую, как одержимая. Забываю порой о сне и еде, и хотя понимаю, что это мне не на пользу, ничего не могу с собой поделать. Все эмоции, что ураганом прокатываются по душе, требуют выхода на холст. Здесь, на картинах - вся моя история длиною в жизнь.
Я замираю на редкое мгновение, чтобы осмотреть свою работу. На ней - маленькая девочка, вокруг которой сгустилась темнота. Она сидит, обнимая руками колени, по искаженному страхом лицу текут слезы, такие честные и открытые, как бывает только в детстве.
В тот день я узнала, что мама и папа больше не вернутся. За мной приехала Элеонора, чтобы забрать из дома, где я провела первые пять лет жизни. Самые счастливые годы…
Я не хотела уезжать. Убежала в подвал, спрятавшись там, в темноте, от бабушки и… своих страхов. Казалось, что это все неправда. Что мама и папа обязательно за мной приедут и я должна ждать их именно здесь, в нашем доме, чтобы они сумели меня найти…
Только долгое время спустя я смогла смириться с тем, что смерть необратима. Но эта маленькая девочка на холсте этого пока не понимает.
От невеселых размышлений отрывает звонок телефона. Наверняка Элеонора - больше звонить мне было просто некому. Удивительно, но закономерно - вместе с новостями о разводе с Яном Григорьевым из моей жизни исчезли все те люди, что заискивающе или дружелюбно улыбались мне на светских раутах, старались сделать со мной селфи «по дружбе» или приглашали в гости. Нет, конечно, я не заблуждалась относительно их истинных намерений и отношения ко мне, и все же… этот вакуум, в который попала, похож на ощущение, будто перестала существовать. Наверно, в какой-то степени так оно и есть. Ведь я всегда была лишь аксессуаром богатого и успешного мужа. Без него для всех этих людей я - никто. Да и бог с ними. Шелуха отлетела, обнажив истинное положение дел. И в нем я - одна. Если не считать Элеоноры.
Но, посмотрев на экран, обнаруживаю, что все же ошибалась.
- Маша? - спрашиваю с удивлением, приняв звонок.
- Да, - говорит она и в голосе при этом - несвойственное ей смущение. После короткой паузы она и вовсе начинает тараторить:
- Слушай, пока у меня хватает смелости, я хочу тебе сказать… знаю, что мы далеко не лучшие подруги, но все же ты мне сразу понравилась и я подумала… может быть, мы можем где-нибудь встретиться и пообщаться? Я хочу обсудить кое-что… важное. Наверно…
Этот поток информации на мгновение сбивает с толку. Но я четко сознаю одно - я в любом случае рада ее звонку. Поэтому говорю:
- Если хочешь, приезжай ко мне в гости. Адрес скину смс-кой.
- Я с радостью! - выдыхает она и в ее голосе я слышу искренность и неожиданное облегчение.
Маша добирается ко мне спустя два часа. Врывается морозным ураганом с тортиком в руках и пакетом, вызывающим подозрение на наличие в нем колбасы. Но, как выясняется - я сильно заблуждаюсь.
- Я когда была беременная, постоянно хотела сладкого, - говорит она, проходя по
