Королевы и изгои - Алена Игоревна Филипенко
– Это моя вина, – жестко сказал он.
– Это не ты кидал камни, – горько сказала я.
Север резко выдохнул. Поднялся и подошел ко мне. Аккуратно, но твердо отцепил мои руки от дерева. Потянул вверх. Я встала. Север накрыл мои руки своими ладонями. По телу разлилось тепло. Я почувствовала к нему что-то… То, что пока было только маленькой искоркой.
– Больше никто тебя не тронет, – сказал он уверенно и посмотрел на меня. Его взгляд не оставлял мне шанса сомневаться в этом. В глазах разгоралось холодное синее пламя. – Тот, кто это сделал, очень сильно об этом пожалеет.
Эта война что-то делала со всеми нами, крутила в наших мозгах, меняла наше восприятие реальности. Умом я по-прежнему желала, чтобы конфликт скорее кончился. Но вот душой… после того как толпа монстров забросала меня камнями, я желала отомстить, хотя всеми силами пыталась подавить это чувство.
Урок 18
Техника безопасности при выполнении акробатических упражнений
ЖЕНЯ
Еще до моего возвращения в школу за спиной Саши часто можно было услышать презрительные девчачьи шепотки:
– Видишь ту девчонку?
– Ну?
– Это Сашка Орлова, жутко заносчивая дура. Она считает себя такой классной.
– Пф-ф! В ней же ничего такого нет!
– И я про то же…
Саша обожала всем нравиться. Ей хотелось быть для каждого этаким новогодним салютом. Что бы она ни делала – на перемене сидела на подоконнике, хихикая со Светой, растерянно смотрела в экран компьютера на информатике, бежала с баскетбольным мячом по залу, решала на доске уравнение, поливала цветы в коридоре, – она оставалась самым прекрасным созданием на земле. На нее многие засматривались, ее многие хотели. Но я не ревновал, потому что знал: я единственный, кто любит ее настолько сильно.
Я с нежностью вспоминал, как часто мы сидели на моей кухне, готовили, а потом с аппетитом уминали бельгийские вафли.
– Блин, обалденно! – На очередных таких кухонных посиделках Саша откусила от вафли большой кусок и закатила глаза от удовольствия.
Было это еще до смерти папы… В тот период, когда меня все травили.
Я улыбнулся. Но на душе было грустно. От всего происходящего в школе я чувствовал себя выпотрошенным.
– Орлик… – тихо сказал я. – Спасибо, что приходишь ко мне.
Саша смутилась и попыталась отшутиться:
– Да ладно тебе. Я ведь, можно сказать, прихожу с корыстной целью. Где еще я поем такие вафли?
Но я был ужасно серьезен. Хотелось сказать ей, как много она значит для меня. Прежде я никак не мог подобрать правильных слов. В тот день они наконец нашлись.
– Ты теперь единственный мой друг, – искренне сказал я и с горечью добавил: – Иногда я иду в школу, и вдруг так паршиво становится. Мне кажется, я лучше умру, чем еще на шаг приближусь к этой вонючей дыре. Я не понимаю вообще, для чего жить, если завтра ничего не изменится. И тогда я вспоминаю, что скоро увижу тебя. И ноги как-то сами идут дальше.
Саша нахмурилась, отвела взгляд. Ее глаза забегали по кухне. Похоже, она разволновалась.
– Не говори так, – ответила она. – И не обращай на них внимания. Ты не виноват. Они просто злятся на твоего папу, но боятся его и ищут крайнего. Это пройдет, они перебесятся и успокоятся.
Но я так не думал. С самого своего возвращения я пытался возобновить общение с Орликом, объясниться. Хотел убедить ее, что изменился, снова приблизить ее к себе… Но добился лишь того, что оттолкнул ее дальше. Я будто двигал фишки по игровому полю. Кинул кубик и попал на клетку «вернитесь на пять шагов назад» – когда выбросил чертов кофе.
В тот день дома бабушка спросила меня, почему я такой грустный и что у меня случилось. Я в ответ спросил, как вернуть доверие старого друга. Она хитро улыбнулась: «Друга или подруги?» Я ответил, что это неважно. И тогда она сказала, что доверие вернуть сложно. «Просто оставь этого человека в покое на время». Я задумался и решил, что, наверное, так и есть. Но… как оставить Сашу в такую сложную минуту? Ведь именно в тот день оба класса подрались на пустыре и обвинили ее в стукачестве. Ашки объявили ей бойкот, у нее никого не осталось. Она нуждалась во мне, и мне сильнее всего на свете хотелось прибежать к ней, обнять, вдохнуть запах волос, пахнущих розмариновым шампунем и жасминовым чаем. Так хотелось сказать, что я укрою ее, что я – ее друг, я не оставлю ее, даже когда от нее отвернется весь мир.
Я знал, что мои чувства опасны. С Сашей я все ощущал обостренно, даже вкус ветра. Я становился полным безумцем, переставал себя контролировать, но не мог ничего с собой поделать. Меня тянуло к ней, как к самому сильному на свете наркотику. Но я должен был преодолеть ломку и держаться от нее подальше. Когда от нее все отвернулись, она должна была сама понять, что я единственный, кто у нее остался. Мой план сработал. Я спас ее, и она осталась со мной.
Бабушка оказалась права. Нужно было всего лишь отпустить Сашу, и она сама ко мне вернулась. Правда, цена была ужасно высокой. Наш поцелуй на парковке вскружил мне голову. Казалось, это сон. А потом Саша сказала, что это было ошибкой, и словно ударила меня наотмашь. Поцелуй унес меня в царство эйфории. Я снова подсел на иглу и захотел больше и больше… Я чувствовал, что ее тоже тянет ко мне, но она смогла устоять. Как же сильно она пыталась не поддаться нашей зависимости друг от друга… Мы договорились стать союзниками. Но я знал, что это временно. Наступит момент, когда она не сможет больше бороться с собой. Тебе не отгородиться от меня, Орлик. Мы нужны друг другу, чувства сильнее нас.
На следующий день, когда я шел в школу, во мне горела ненависть к выродкам, которые так обошлись с Сашей. Особенно к Марку, уверен, что именно по его указке все и произошло. Я наткнулся на Марка и остальных в раздевалке. Мы с Черепановым пересеклись взглядами. Он смотрел с обидой, будто не мог осознать, что я – предатель. Он знал, что это я спас Сашу. Гнев затуманил рассудок. Я ринулся к нему, не помня себя от ярости. Мы сцепились, но кто-то оттащил меня от Марка. Это был Тимур. Я с размаха ударил его. Шепелюк схватил меня за лацканы куртки и с легкостью
