Умри со мной - Ана Фогель
– Что ж, в таком случае, думаю, я прямой наследник, если только большинство не решит иначе.
– Значит, нам нужно, чтобы большинство так не решило. Мы должны покончить с этой враждой и прекратить геноцид ведьм.
– Даже если бы я хотел занять место своего отца, я бы не смог переубедить адептов истреблять ведьм. Сотни лет эта идея проходит красной нитью сквозь наши убеждения. И её укрепляет проклятье…
– К слову о проклятье, – перебивает бабушка. Она опирается локтями на стол и заговорщически подаётся вперёд. – Что если я скажу тебе, что есть способ снять его?
– Тогда я посмеюсь и не поверю вам, – отвечает ей Колдер, выдерживая её взгляд.
– Легенда гласит, проклятье может снять только искренняя любовь, коя была между Марией и Ричардом. Только когда два враждующих сердца воссоединятся в любви, вечная боль уступит место благодати.
– Вы же сказали, мой отец был из Ордена, – подмечаю я. – А моя мама – ведьма, разве это не считается соединением двух враждующих сердец?
– Я сказала, ВОСсоединятся, – поправляет меня Мэдисон. – Для этого нужно быть потомками Марии и Ричарда. Твой отец им не являлся. А вот Колдер… – бабушка многозначительно переводит взгляд на парня.
– Ты знал об этом? – удивляюсь я.
– О том, что я потомок Ричарда? Да. Но какое это имеет значение, я не верю в эту сказку про любовь, – пренебрежительно фыркает парень. – Если бы проклятье можно было снять, разве за сотни лет этого бы не сделали?
– Диву даюсь твоей наивности, – ухмыляется бабушка. – Проклятье – идеальный рычаг управления. Его просто-напросто невыгодно было снимать. Но теперь у нас есть реальный шанс. И вопрос в том, готов ли ты, как прямой наследник, принять это решение?
Три пары глаз устремляются на Колдера. Огоньки свечей подрагивают в тишине и в его глазах. Он медленно поворачивается в мою сторону, осматривает меня с головы до ног, задерживая взгляд на моём замотанном бинтом запястье, потом вновь отворачивается, погружаясь в раздумья. От того, что он будет дольше думать, любовь ко мне не появится.
– Как он может принять это решение? – я не выдерживаю паузы. – Не достаточно просто захотеть, речь идёт о любви!
Теперь все взгляды устремляются на меня. Даже Колдер смотрит на меня так, будто он в сговоре с мамой и бабушкой.
– Что? – пищу я, чувствуя себя неловко.
– Я готов, – просто отвечает Колдер, обращаясь к Мэдисон.
– Что? – снова повторяю я. – А вдруг это не сработает? Что тогда? Мы разгневаем духов или что-то в этом роде?
Суровость Мэдисон спадает с лица, уступая место смеху. Морщинки вокруг её глаз расползаются тоненькими лапками, смягчая холодный взгляд. Мама тоже не скрывает улыбки, а Колдер просто берёт меня за руку.
– Она до последнего не хочет признаваться, что любит меня, – с ухмылкой говорит парень.
– Вообще-то я сомневаюсь в тебе. – Я вырываю свою ладонь из его и скрещиваю руки на груди.
– Не сомневайся. – Колдер смотрит на меня без доли иронии. Тени танцуют на его лице, углубляя серьёзный взгляд.
Не так я представляла себе признание в чувствах. Честно говоря, я даже не позволяла себе думать об этом. Но жизнь не любовный роман, и теперь мы сидим в полумраке молча глядя друг другу в глаза, но говоря при этом гораздо больше.
РИТУΛЛ
––37–
Это странно, но за всё время, что мы здесь находились, я ни разу не была в комнате мамы. После разговора на кухне она потащила меня с собой для подготовки к ритуалу. Колдер остался получать инструктаж от Мэдисон. Теперь я словно оказываюсь в прошлом. Судя по всему, здесь ничего не менялось со времён старшей школы. На стенах плакаты популярных на тот момент исполнителей, на письменном столе стопки толстых тетрадей, поперёк комнаты стоит большая кровать с высоким матрасом, усыпанная разноцветными подушками.
– Почему здесь всё осталось нетронутым? – удивляюсь я, продолжая оглядываться.
– Твоя бабушка не сильно любит перемены. – Мама осматривает свою комнату, будто сама находится в ней впервые. – После окончания школы я уехала в колледж, – начинает рассказывать она и присаживается на кровать. Её рука в задумчивости распрямляет появившиеся складки на покрывале. – Мы не очень хорошо ладили с твоей бабушкой, поэтому я буквально оставила свою прошлую жизнь здесь и сбежала жить в кампус при первой же возможности.
– Но что между вами было не так? – интересуюсь я. Чувствую себя так, словно я не только не знаю свою бабушку, но и свою маму.
– Как ты могла заметить Мэдисон любить всё контролировать и не терпит, если что-то происходит не её воли. А мне хотелось свободы, тем более в переходном возрасте. Так что как только я получила приглашение от нужного университета, я уехала, оставив здесь практически все свои вещи. Мне хотелось начать новую жизнь, – мама на мгновение замолкает, в задумчивости уставившись в пустоту. – Там я познакомилась с твоим отцом.
Слова про отца звучат слишком неожиданно, чтобы я могла понять, как на это реагировать. Лишь внутри начинает шевелиться неприятное чувство.
– Через какое-то время мы начали жить вместе, и я сюда больше не возвращалась. – Постепенно мама начинает звучать всё более грустно. – Твоя бабушка не одобряла мои отношения с Генри, потому что он был из Ордена.
– А тебя это не пугало? – спрашиваю я, осторожно присаживаясь рядом с ней.
– Пугало. Как и его. Тогда я практиковала, и он был убеждён, что ведьмы это злые коварные существа, и я обязательно устрою ему какую-нибудь пакость. – Грустная улыбка дотрагивается до губ мамы. – Но мы всё равно полюбили друг друга.
Повисает пауза.
– А потом он познакомил меня со своим другом. Робертом.
Ого. А вот это неожиданно.
– Однажды он пришёл к нам на ужин со своей девушкой. Будущей матерью Колдера. Уже тогда я увидела, насколько она подавлена рядом с ним.
– Ты знакома с его мамой? – удивляюсь я.
– Да, виделись несколько раз. Роб не очень любил брать её с собой.
– Так значит, Роберт был… вашим другом? Тогда почему он хотел тебя убить?
– Он был другом Генри, и не знал о том, что я ведьма. Сначала. А когда узнал…
По телу пробегает холод.
– Они убили твоего отца. И открыли охоту на меня.
Голос мамы дорожит. Даже спустя столько лет ей даётся тяжело вспоминать об этом. Она едва сдерживает слёзы. Её брови хмурятся в попытке сохранить сосредоточенность и самообладание. И я узнаю в этой манере себя.
У меня нет отца, но у меня всегда была мама. И какими бы натянутыми ни были наши отношения, я
