Трюк - Иден Финли
Что вообще такого особенного в этом Мэтте — не-Мэтью — Джексоне?
Его язык дразня пробегает по моим губам, и тут я вспоминаю: ох, ну да. Его рот. Вот вам и ответ.
Но на самом деле особенного в Мэтте гораздо больше. Надо было бежать от него, как только появились чувства.
То есть примерно через двадцать четыре часа после нашей первой встречи.
Дерьмо. Если задуматься, все, что я делал для Мэтта в круизе, было не из-за сочувствия. И не из жалости. А из-за того, что в ту же секунду, как мы встретились, я знал, что буду его защищать.
Все пошло не так с самого начала. А теперь я стою здесь, прощаясь с мужчиной, который с легкостью может меня разрушить.
— Ноа, — снова шепчет Мэтт.
— Я здесь, детка.
Глава 21
МЭТТ
— Позволь о тебе позаботиться, — шепчет Ноа мне на ухо.
Попроси меня остаться. Не превращай это в прощание.
Когда меня касаются губы Ноа, футбол кажется пустой тратой времени. Я готов все бросить ради стоящего передо мной человека, но он отказывается даже рассматривать такой вариант.
Одна-единственная причина. Вот все, что мне нужно. Всего одна причина остаться. Но даже этого Ноа мне дать не может.
И чтобы не упрекать его во всем этом дерьме, — чего я обещал никогда не делать, — позволяю Ноа пожирать меня, касаться и наслаждаться здесь и сейчас, вместо того, чтобы просто любить.
Его пальцы медленно расстегивают мои брюки, и у меня перехватывает дыхание.
— Быстрее, — молю я.
— Нет. Нужно медленно. Надо сделать все хорошо.
— Нет. Не будь милым. — Я не смогу сейчас этого выдержать.
Ноа запинается в движениях и отстраняется. Он смотрит настороженно, прежде чем на лицо вновь возвращается маска безразличия.
— Если хочешь именно этого. — Голос Ноа похож на рык, который заставляет мой член подпрыгнуть.
Без всякого изящества Ноа стягивает до лодыжек мои штаны и трусы, и я переступаю через этот ворох.
— В постель. На локти и колени. — Tон Ноа отстраненный, что напоминает мне о клубных перепихонах.
Отсутствие всякого интереса в глазах… и единственная цель — кончить. Ноа никогда не использовал со мной этот тон. Он просто режет по живому, но в то же время сейчас мне нужно именно так.
Чтобы Ноа вел себя как холодный и безразличный богатенький мальчишка, заботящийся лишь о себе. Потому что как бы сильно я внутренне ни сопротивлялся, очевидно, что это наше прощание. Может, у нас и есть еще несколько недель до моего отъезда, но мысленно мы оба уже закрылись, чтобы защитить себя.
Я подчиняюсь приказу и нервно содрогаюсь, услышав мягкий шорох падающей на пол одежды. Кровать за мной прогибается, сильные руки хватают за запястья и прижимают их над головой. От этого моя задница выпячивается еще больше, а лоб упирается в матрас.
Я физически не мог бы быть тверже, чем сейчас. Предвкушение, щемящая боль в сердце и сильная нужда буквально подталкивают меня умолять.
Я абсолютно готов, но Ноа не дает мне желаемого. Его губы нежно целуют меня в плечо, спускаются вниз по спине, добираясь до бедра, затем до ягодицы.
Я застрял в мучительной реальности, когда хочется большего, но нет сил заставить себя просить.
Когда язык Ноа добирается до расселины между ягодиц, я замираю.
— Э-м, что ты делаешь? — Сердце бешено колотится в груди.
— Тс-с. Молчи. Я о тебе позабочусь. — Он касается меня языком, и мой член буквально течет. По позвоночнику пробегает ток, живот сводит судорога.
— Блядь! — Мне еще никогда не делали римминг. В жизни не считал это чем-то важным, но, черт, когда язык Ноа дразнит и толкается в меня, тело превращается в трясущееся, бескостное желе.
Когда место языка занимает палец, я начинаю скулить.
— А будет еще лучше, детка, — шепчет Ноа. — Обещаю.
Его палец скользит вокруг колечка мышц, и мне больше всего хочется сейчас дотянуться до своего члена. Но стоит руке двинуться с места, Ноа моментально ее отталкивает.
— Даже не думай себя трогать. Я собираюсь сделать тебя своим, понял?
Я киваю.
— Я помечу тебя, буду любить так сильно, что всякий раз, когда другой будет делать это с тобой, ты будешь думать только обо мне.
Мне бы разозлиться, что Ноа хочет меня разрушить, но я понимаю, что это уже произошло. Я открылся и впустил Ноа, полностью готовый отступить, когда все закончится, но он пробрался так глубоко, что обратного хода нет. Он в моем сердце, под моей кожей, и всегда будет владеть частью меня.
Но вместо того, чтобы озвучить все эти мысли, я позволяю Ноа выполнить обещание.
Его пальцы и язык двигаются синхронно, дразня мою дырочку, яйца, член, не пропуская ни дюйма.
Когда, наконец, до меня доносится звук разрывающейся обертки презерватива, я вздыхаю с облегчением. Не знаю, сколько еще смогу выносить пытки Ноа и не сдаться на волю раскаленной, готовой извергнуться лавы внутри.
Я вцепляюсь в подушку с такой силой, что белеют костяшки пальцев.
— Я готов.
— Еще нет. — Покрытыми смазкой пальцами Ноа растягивает и дразнит, одновременно надевая презерватив.
Я ворчу, но когда он задевает простату, разражаюсь длинной бранной тирадой.
Ноа усмехается.
— Окей, думаю, теперь ты готов. — Оставив еще один поцелуй между лопаток, он выпрямляется и упирается членом в мою задницу.
А потом ничего не происходит. Воздух сгущается от тишины, и эта пауза меня нервирует.
— Да блин, Ноа, если ты сейчас же меня не трахнешь…
Одним плавным движением он врывается в меня.
— Блядь, ох, блядь… блядь!
Ноа застывает на месте.
— Черт, я сделал тебе больно? — Он пытается выйти, но я останавливаю.
— Даже не думай об этом, — цежу я сквозь зубы. — Так хорошо… Потрясающе. Хочу больше.
Бедра Ноа, будто проверяя, совершают короткие толчки.
— Мне не больно, — заверяю я.
Все эти «тяни-толкай» разрывают меня на части. Предполагалось, что это будет просто секс, но нежность и забота Ноа все разрушают.
И все же, когда он выходит из меня и переворачивает на спину, я теряюсь в его прекрасных аквамариновых глазах. Не могу оторвать взгляда. А когда Ноа наклоняется и нежно-нежно меня целует, все желание протестовать растворяется. Он двигается во мне так, будто поклоняется божеству, и
