Солнце мое - Владимир Олегович Войлошников
— А потом мы идём, и я чувствую — раз! — одного солдата нет! Два! — второго солдата нет. То есть, я их не вижу в тумане, но магически чувствую, и метки жизни исчезают, понимаешь? Командир приказал сбиться плотнее — бесполезно. Главное, ни крови, никаких магических возмущений, просто — бах! — и человека нет. В итоге осталось нас пятеро, включая нашего командира и меня.
Это было настолько правдоподобно, и даже возмущение Вовки, который в этот момент натурально ощущался этим магом, происходящее с которым пошло в разлад со всем его предыдущим жизненным и, главное, — боевым опытом — что мне становилось аж не по себе.
И пень появившийся посреди болотистой поляны — настолько огромный, что зияющий в нём пролом больше походил на пещеру… Дальше пошли захваты людей, жертвоприношения и магические ловушки, лютая ведьма, которая почему-то была на правую сторону молодая, а на левую — жуткая старуха, портал, которым этого мага (который Вова) выкинуло в какой-то техно-мир, больше всего напоминающий мегаполис после какой-то войны или катастрофы…
— Причём, понимаешь, это было похоже на компьютерную игрушку — типа того же ДУМа, но, Олька-а-а! Какое оно всё было красивое! Не эстетически красивое, мир-то как раз был очень неприятный, а прорисованное. Меленькие детальки, перспектива! Приближаешь предмет к себе — никаких пиксельных кубиков. Как будто в жизни вещи рассматриваешь! Цвета — натуральные! А оружие — наше, знакомое. Не магического мира, а нашей настоящей Земли. А ведьма эта, главное, издевательски так говорит: «Ни один из рыцарей, посланных в этот мир, не смог вернуться!» Я обнаглел и спрашиваю, мол: а выход-то где? Она говорит: «Десять лиг на север — там будет такой же портал, дойдёшь — вылезешь. А я буду за тобой наблюдать, любопытствовать!» Я давай искать оружие…
— Погоди, а сознание-то, получается, твоё?
— Нет, ты знаешь, сознания получилось два: и моё, и того мага, одновременно. Причём там, во сне, я от этого никакого противоречия не ощутил. Ну, короче, я смотрю: мужик сидит застрелившийся. Подобрал у него из руки кольт — шесть патронов. Думаю: ладно, хоть что-то, ищем дальше…
Потом он нашёл оружие получше, ещё получше, замаскировался, примотав к себе куски пакетов и картонок, прятался внутри большой картонной коробки и отстреливал монстров, пробирался безлюдными кварталами, бронежилет подобрал…
— В итоге я проваливаюсь в этот выходной портал, а у меня пулемёт на тысячу патронов, снайперская винтовка, пистолет-пулемёт вместо простого пистолета и дробовик на спине. Выпал в каком-то лесу. Посидел. Выставил пистолет на одиночные, выстрелил — работает! Ну, говорю, бабка, теперь-то я с тобой ещё поквитаюсь…
— Вова! — подскочила я. — Это надо немедленно записать, пока не забылось! Это ж готовый фантастический рассказ! Может, мы потом досочиним продолжение⁈ Книга будет.
— А, может, я завтра и увижу продолжение. У меня бывают такие сны, сериями, — довольно похвастался Вовка.
— Офиге-е-еть! Всё, я записываю!
Я кинула на стул около компа свою майку (потому что я не люблю сидеть голой попой на поверхностях, на которые могу садиться в уличной одежде, да), завела комп и начала печатать как мартовский заяц! И меня не отвлекли даже Вовкины поползновения к моему телу. В итоге он понял, что писательский ажиотаж не перебить ничем, и ушёл в кухню, брякать посудой. Спустя короткое время оттуда поплыли вкусные запахи, благо, мой сегодняшний черновик оказался не сильно длинным, и мне не пришлось разрываться между голодом и писательским азартом.
Завтракали мы в кухне. От перелезшего через соседний дом утреннего солнца уже сейчас было жарко.
— Эх, день какой классный! На речку бы поехать, так надо дверщиков ждать… — посетовала я.
Но дверщики оказались людьми до крайности пунктуальными!
В девять сорок пять они заявились со всеми своими перфораторами и, как говорил товарищ Грин: «…и другими скрипками», — и начали всё таскать и разлаживать. Больше всего меня волновала собственно дверь. Иногда, говорят, вместо нормального железа китайские подделки ставят — вроде и красиво, а отвёрткой расколупать можно при должном усердии, не говоря уже об открывашке для консервов. Но когда рабочие вчетвером с трудом заволокли нашу будущую дверь на третий этаж, мои сомнения мгновенно испарились.
Вот это я, товарищи, понимаю! Отделка предельно примитивная, зато стальной лист такой, моё почтение! Какие тут отвёртки! Тут замучаешься тыкать…
Ровно в десять ноль-ноль, как положено по закону, мужики начали штробить, сверлить и завывать.
Пол-одиннадцатого нас позвали:
— Хозяева, принимайте работу!
Ну чё, нормально. Достаточно аккуратно.
Дверь выглядела вполне симпатично, хоть и жутко пыльно (бетон же штробили). Снаружи и изнутри — всё как я просила, без особых выпендрёсов прикрыто крашеной «под дерево» ДВПшкой, посаженной на гвоздики со шляпками в виде цветочков. Ты глянь, эстетика!
Ладно, главное — чтобы снаружи крепко было. Половина народу вон вообще нутром не заморачиваются, покрасят в чёрный цвет, что внутри, что снаружи, да и всё.
Парни-установщики подробно показали нам, какие штыри и уголки куда входят, да какие стальные арматурины они присобачили, чтобы при закрывании замка они уходили вверх и вниз, за металлические уголки рамы, дополнительно запираясь. Замо́к, как и договаривались, я купила свой. Не надо мне, чтобы ушлые мальчики дубликатов себе наделали и заявились однажды по известному адресу.
Основной замок был один. И две здоровенные защёлки, которым больше бы подошло название «засовы» — ниже и выше замка, чтобы, значицца, дверь было сложнее фомкой выломить. Пойдёт. Вова всё посмотрел, проверил, как замки открываются-закрываются, я рассчиталась.
Хоть теперь в квартире одной не так страшно будет!
Мы быстренько прибрали площадку, Вовка обещал мне красиво заделать откосы и следы штробления — только в стройматериалы за сухими цементными смесями заскочить надо было. А времени-то — всего лишь обед! Вполне можно ещё на речку сгонять.
И мы поехали.
Вечером, пока Вовка сперва отделочными работами занимался, а потом играл, я дошила-таки чёрную рубашку и представила ему свой «сурпрыз». Доволен был, как слон!
Всю субботу мы валяли дурака, к вечеру заскочил папа, привёз мне ещё один газетный свёрток — на этот раз не страшный и
