Тяжелая корона (ЛП) - Ларк Софи

Родион выходит из Эскалейд, через плечо у него перекинута длинная черная прямоугольная сумка. Он начинает идти в сторону переулка между магазином и многоквартирным домом.

Я чувствую быстрое облегчение, теперь, когда Родиона нет, я могу подъехать к своему брату и попросить его остановиться. Если мы сможем поговорить наедине, я уверена, что смогу убедить его отказаться от того сумасбродного плана, который мой отец пытается составить после свадьбы.

Я откидываюсь на спинку сиденья, готовясь снова завести двигатель автомобиля.

Пока я не перевожу взгляд через улицу и не вижу нечто, от чего кровь застывает у меня в жилах.

Мы находимся прямо через дорогу от больницы Мидтаун.

Неро Галло находится в этой больнице, в отдельной палате на верхнем этаже. Он лежит в постели, оправляясь от шести пулевых ранений, практически беспомощный.

Я уверена, что Себастьян приставил к брату множество охранников.

Но я также уверена, что Родион намерен закончить начатое и убить Неро. Иначе зачем бы ему быть здесь?

Машина Адриана отъезжает от обочины. Если я собираюсь последовать за братом, я должна сделать это сейчас. Это мой шанс поговорить с ним.

Если я сделаю это… я оставлю Неро на милость Родиона. И у Родиона нет никакого гребаного милосердия.

Прежде чем я окончательно принимаю решение, я толкаю пассажирскую дверь и выпрыгиваю из машины. Я спешу по переулку, следуя в том направлении, в котором исчез Родион.

На мгновение я в замешательстве, не видя, в какую сторону он пошел. Это длинный переулок. Он не должен был исчезнуть так быстро. Может быть, он начал бежать, как только скрылся из виду?

Я собираюсь сама побежать по переулку, думая, что он уже завернул за угол, но затем я слышу шаркающий звук над головой. Глядя вверх, я могу разглядеть темную, громоздкую фигуру Родиона, взбирающегося по пожарной лестнице жилого дома.

Черт. Он поднимается на крышу.

Пожарная лестница частично убрана. Я должна подпрыгнуть как можно выше, чтобы ухватиться за лестницу, а затем подтянуться. Если бы я не была такой высокой, я бы вообще не смогла бы до нее дотянуться.

Я стараюсь свести свое ворчание к минимуму, чтобы Родион меня не услышал. Я жду, пока он полностью поднимется, прежде чем начать взбираться по шаткой, дребезжащей лестнице. Если он посмотрит вниз и увидит меня, мне крышка.

С каждым этажом, на который я поднимаюсь, мои руки становятся все более и более потными. Здание должно быть двадцатиэтажным. Мне совсем не нравится быть здесь, наверху, ни капельки. Было достаточно плохо находиться на колесе обозрения или в стеклянной комнате, но, по крайней мере, это были закрытые пространства. Перила пожарной лестницы едва доходят мне до пояса. Я с ужасом осознаю, как легко было бы перевалиться через тонкий металлический край.

Я стараюсь не смотреть вниз, когда тротуар все дальше от меня. Я стараюсь не чувствовать дуновения ветра здесь, наверху, или не замечать, какими близкими кажутся облака над головой.

Я выглядываю на крышу, пытаясь увидеть, куда делся Родион. Через мгновение я замечаю его на дальней стороне здания, устанавливающего какое-то устройство типа треноги.

У меня пересыхает во рту, как в пустыне, когда он достает снайперскую винтовку из своей сумки. Родион планирует застрелить Неро Галло через окно его больницы.

В отчаянии я подумываю о том, чтобы сбежать обратно по пожарной лестнице, чтобы найти телефон и позвонить кому-нибудь: в полицию или Себастьяну. Но я уже знаю, насколько это было бы бесполезно. Неро будет мертв задолго до того, как кто-нибудь доберется сюда.

Единственный человек, который может ему помочь — это я.

Я даже не хочу подниматься на крышу. Все мое тело кричит мне не делать этого.

Крыша плоская и открытая, с бетонным выступом высотой всего в два фута по периметру. Нет ни стен, ни перил, ничего, что помешало бы мне оступиться и упасть с края. Из здания внизу торчит пара вентиляционных люков, но в остальном здесь ничего нет.

Ну… почти ничего. Здание старое и в плохом состоянии. В нескольких местах она рушится. В ближайшем ко мне углу я вижу незакрепленный кусок бетона размером с кирпич. Я подкрадываюсь к нему, стараясь двигаться бесшумно, мои глаза прикованы к Родиону, когда он устанавливает снайперскую винтовку на штатив.

Я также пытаюсь не спугнуть голубей, находящихся по крыше. Их воркование и порхание помогают скрыть шум, издаваемый мной. За это я благодарна. Но если я обращу их в бегство, Родион обязательно обернется.

Я тихонько высвобождаю кусок бетона. В моих руках он тяжелый, но я хотела бы, чтобы он был больше. Родион — зверь. У меня будет только один шанс одолеть его.

Сейчас он лежит на животе, вглядываясь в прицел винтовки. Он смотрит через дорогу. Слишком далеко, чтобы я могла видеть, но я могу просто представить Неро Галло, лежащего в своей постели, бледного и неподвижного. Может быть, с Камиллой рядом с ним.

Возможно, она держит его за руку. Совершенно не подозревая, что в любой момент голова ее возлюбленного может исчезнуть в кровавом тумане.

Я подкрадываюсь все ближе и ближе к массивной фигуре Родиона. В любой момент мой ботинок мог бы раздавить камешек или осколок стекла, и Родион мог обернуться.

К счастью, он погружен в настройку винтовки, еще раз проверяя прицел и сжимая палец на спусковом крючке.

Я так близко, что чувствую затхлый запах сигарет от его одежды и его отвратительного одеколона. Я крепко сжимаю бетон обеими руками, поднимая его, готовясь обрушить на его затылок.

В этот момент один из голубей взлетает с крыши, оглушительно хлопая крыльями. Возможно, что-то его напугало. Может быть, он просто хотел видеть меня мертвой.

Родион резко поворачивает голову. Он сверлит меня своим опухшим, налитым кровью взглядом. Я все равно пытаюсь размозжить ему голову, но он откатывается от меня, и бетон лишь слегка ударяет его по плечу. Даже близко недостаточно, чтобы вывести его из строя. Тем временем я теряю равновесие от силы своего удара.

Я спотыкаюсь, пытаясь вместо этого схватить снайперскую винтовку. Думаю, может быть, я смогу застрелить его с близкого расстояния. Оружие тяжелее, чем я ожидала, громоздкое и неуклюжее. Родион вскочил на ноги. Он легко вырывает ее у меня из рук, дергая так сильно, что чуть не ломает мне пальцы.

Вместо того, чтобы направить ее на меня, он отбрасывает ее в сторону. Его рот слегка приоткрыт, показывая темную пустоту внутри. Он не издает ни звука, но, судя по форме его губ, это почти похоже на смех.

Он кружит вокруг меня, наполовину пригнувшись, провоцируя меня сделать шаг.

Я знаю, что я обречена. Родион больше меня и сильнее. Он знает, как сражаться, а я нет. Он делает ложный выпад в мою сторону. Когда я отступаю назад, пытаясь убежать от него, его рот снова открывается, и он издает тихий пыхтящий звук, который, я уверена, является его версией смеха.

Его темные глаза блестят, а круглое уродливое лицо покраснело от солнца и напряжения, вызванного восхождением сюда. Он поднимает большую, покрытую шрамами руку, маня меня, провоцируя напасть на него.

Вместо этого я ныряю за упавшим куском бетона и поднимаю его. Я бросаю его в него так сильно, как только могу, пытаясь выбить ему зубы. Он легко отбивает его и затем бросается на меня.

Мне удается на дюйм высвободиться из его рук, но он хватает меня за конский хвост и дергает назад. Я бью его по лицу так сильно, как только могу. Это как удар кулаком по мешку с песком. Кажется, он едва замечает удар. Вместо этого, его поросячьи глазки сверкают, он отводит кулак назад и ударяет меня в плечо, прямо в то место, куда меня подстрелили.

Он даже не ударил меня в полную силу, но боль взрывная, ослепляющая. Я падаю на землю, задыхаясь, моя правая рука зажимает место, которое превратилось в пылающий шар агонии. Я почувствовала, как разошлись швы, и я уверена, что у меня снова идет кровь.

Родион хватает меня за горло и снова поднимает на ноги. Он отрывает меня от земли, слишком маленькие кроссовки Аиды болтаются, пока я беспомощно брыкаюсь. Родион начинает тащить меня к выступу.