Три секунды до - Ксения Ладунка
Сделав к нему шаг и встав почти вплотную, я заглядываю в его усталые и немного грустные глаза. Том смотрит на меня сверху вниз, и я физически ощущаю его превосходство. Аккуратно взяв его вторую руку, я встаю на носочки и срываю с его губ секундный поцелуй. Отрываюсь так быстро, словно обожглась. Лицо Тома не меняется. Он молчит. Лишь только перехватывает мою руку и уводит к машине. Мы уезжаем домой.
26
Несколько часов глупо смотреть в белую стену – не то, чего я хотела, когда мечтала оказаться дома. Я не смогла уснуть, потому что меня не отпускало дольше обычного, а когда все кончилось, пришел отходняк. Все счастье будто пропало из этого мира, и теперь мне снова хочется умереть.
Я даже не могу заплакать, потому что внутри нет никаких эмоций. «Серотониновая яма» – так Алиса это называет. Когда после огромного прилива счастья ты падаешь в темную бездну. Когда пробиваешь дно, но оказывается, что это еще не конец. Когда вокруг одна только чернота, и она душит, проникает внутрь и мучительно убивает. Способ выплыть на поверхность для меня только один – снова принять наркотики.
Вчерашняя ночь кажется сном или бредом. Скифф, Ифраил, гора наркотиков и пистолет. Будто бы все это не моя жизнь, и происходило все не со мной. Словно все воспоминания – это фильм, который я посмотрела на ночь и очень впечатлилась. А еще я сняла перед Томом трусы. И когда дома очнулась от прихода, то была все еще без них. Наверное, они так и остались валяться в машине. За это мне невыносимо стыдно…
Где-то на подкорке мелькает мысль: «Так больше продолжаться не может». Это не жизнь, а жалкое существование. Я мотаюсь от дозы к дозе, и больше в моей жизни ничего не происходит. О чем сейчас думают мои ровесники? О том, в какой колледж поступить, как сдать экзамены и в каком наряде сходить на свидание с парнем своей мечты. Я же думаю только о том, где достать наркотики.
Что ждет меня в будущем? Я хочу, чтобы оно было счастливым, как у других людей, но это невозможно, пока в моей жизни есть они…
Я переодеваюсь в пижаму и сажусь на кровать. За дверью вдруг слышу шаги, а потом Том заходит в комнату.
Он останавливается и смотрит на меня, проходит внутрь и берет стул из-за письменного стола. Том ставит его перед кроватью, развернув спинкой ко мне. Перекидывает ногу и садится, так тяжело глядя на меня, что невольно хочется отвернуться.
– Мне нужно с тобой поговорить, – начинает он.
Я отвожу глаза. Если честно, в таком состоянии я даже видеть его не хочу, не то что разговаривать.
– О чем? – спрашиваю.
– О тебе, обо мне и вообще обо всем, что происходит между нами.
– Так, и… – теряюсь я, – что дальше?
Том складывает руки на стул, наклоняясь вперед.
– Белинда… все, что мы делаем, – ужасно глупо, и так больше не может продолжаться, – ледяным тоном говорит он, ни капли не изменившись в лице. – Вся эта… близость… Ее между нами быть не может. И вообще мне это все не надо!
Том говорит и сам злится от своих слов. Я же не могу ни звука выдавить, чувствую, будто внутри отключается орган за органом. Он продолжает:
– Ты ребенок, и ты – еще одна проблема в моей жизни, а у меня и без тебя их до жопы!
Я несколько раз моргаю, чтобы прогнать с глаз пелену, и взрываюсь:
– Ты что, прикалываешься?! То есть тебе было плевать на мой возраст, когда ты ставил мне эти засосы, – я оттягиваю воротник футболки и тыкаю пальцем в шею, – правильно?! А сейчас, когда ты вспомнил про свои «взрослые проблемы», – издеваюсь, – то я вдруг стала проблемным ребенком?!
– Да, ты проблемный ребенок и всегда им была, ты даже не пыталась с собой справиться! Ты меня достала, мне просто надоело с тобой возиться! – кричит Том, подскакивая со стула.
Он начинает нервно ходить по комнате, а я шокированно выдавливаю:
– Господи, тебя как будто подменили…
– Нет, Белинда. Меня не подменяли, я всегда был таким, а кого ты себе придумала, я не знаю!
Я затравленно смотрю на него. Он же, захваченный злостью, ничего не замечает. Говорит:
– Белинда, да, ты в меня влюблена. И да, меня к тебе влечет… но это вообще ничего не значит, понимаешь? Такие отношения – просто полная херня!
От его слов я впадаю в отчаяние и тоже подскакиваю на ноги.
– Полная херня – это то, что ты говоришь! – кричу. – Почему, если я нравлюсь тебе, а ты нравишься мне, мы просто не можем быть вместе?!
– Да потому что нет никаких нас и нет никакого «вместе»! Есть лишь ты – глупая маленькая девочка, которая постоянно на меня вешается! Я никогда даже не думал ни о чем таком!
Я не выдерживаю и всхлипываю. Том вздыхает, скрещивая руки на груди, и отводит взгляд.
– Тогда зачем ты меня обманывал? – жалобно говорю я. – Вся эта забота, поездки, твои добрые слова, твое внимание, объятия… если я для тебя ничего не значу, зачем ты так ко мне относился, зачем ты так меня трогал? На кой черт надо было обманывать такую наивную дуру, как я?! Я ведь тебя по-настоящему полюбила!
Я вытираю слезы и смотрю на Тома. Его взгляд непроницаем, а на лице нет ни капельки эмоций. Из-за такого напускного безразличия я свирепею. Чувствую, как кровь заменяется гневом и тот разносится по всему телу. Не дожидаясь ответа, делаю к нему шаг.
– А может, дело вовсе не во мне, а в тебе? – спрашиваю. – Ведь это именно ты, Том, дал надежду такой проблемной девочке, как я. Ведь это от тебя ушла жена, ведь это тебе не дают видеться с сыном, и, знаешь, не только я тут страдаю зависимостью! Ты все свои великие проблемы заливаешь алкоголем! Так может, дело все-таки в тебе? Это вокруг тебя куча проблем. Так что знаешь что? Не надо прикрываться мной!
– Ты совсем охренела?! – шипит он, наступая на меня. – Я как идиот вожусь с такой конченой наркоманкой, как ты, а ты меня еще в чем-то обвиняешь?
Я уже совсем не понимаю, что происходит, слышу только одно – «конченая наркоманка». Я подаюсь к нему, толкаю в грудь и тут же хватаю за футболку. А потом со всего размаху бью ладонью по лицу. Так сильно, что в руке отдается боль. Том втягивает воздух сквозь сжатые зубы,
