Любовный эксперимент - Рози Данан

Хотелось бы ей списать трусость на свою молодость и глупость, но Наоми понимала, что это не оправдание.

– Ничего подобного. Я выбежала из ее дома и больше не отвечала на ее звонки.

Очевидно, Джос уже двигалась дальше и успела обзавестить женой, но Наоми лучше других знала, что хорошие события, происходящие с человеком, неспособны вмиг перекрыть плохие. Время, может, и лечит раны, но, исходя из опыта Наоми, не так быстро, как хотелось бы.

– Значит, это ваша первая встреча с тех пор… Ого. – Глаза Итана расширились, голубой цвет заиграл более яркими красками, чем обычно. – Но… если во всем остальном у вас не было проблем, если к тому времени ты уже справилась со своим прошлым, то почему не справилась с этим?

Желание сменить тему так и рвалось из нее, но как же быть с тем, что она преподносила своим студентам?

Иногда на первых свиданиях говорят на довольно серьезные темы, неважно, готов ты к этому или нет. И о чем говорит факт того, что они разбередили старые раны? Об их совместимости или же о ложной близости, которая неумолимо рухнет при первых же признаках настоящего напряжения?

– Я стала бы ужасной женой, – сказала она ровным тоном, пытаясь казаться равнодушной.

– Ты же это не всерьез?

– С чего ты взял? – Она смяла салфетку в кулаке. – Я эгоистична и жестока. Большую часть времени предпочитаю быть одна, нежели проводить его с другими людьми, даже с теми, кого люблю. Никогда не церемонюсь, даже когда стоило бы.

– Наоми…

Но она еще не закончила. Говорить о своих недостатках, демонстрировать их здесь, на публике, было подобно испытанию огнем, и значительная часть ее существа наслаждалась этим жжением.

– Я неаккуратная. Не умею готовить. Вечно забываю предупредить, когда задерживаюсь на работе. – Наоми глубоко вздохнула. Она выложила ему уже практически все. Пусть он взвесит, оценит и решит, стоит ли она риска. – В общем, я просто никому не доверяю. Особенно самой себе.

– Понятно. – Одним большим глотком Итан опустошил свой бокал. – Позволь поинтересоваться: почему, по-твоему, я хочу быть с тобой?

– Потому что для тебя это в новинку? – В ее голосе все еще слышались поддразнивающие нотки, но уже не так явно.

– Попробуй еще раз.

– Хочешь перепихнуться со мной? – предположила она уже более весело.

Уголки его губ слегка дернулись.

– Это не главное.

– Пагубное любопытство?

– Наоми, – повторил он.

Она рассеяно играла со своим локоном.

– Хм?

Итан откашлялся.

– Я хочу поговорить о Боге.

– Ох, – вздохнула она, имитируя раздражение. – Вот как.

Он несколько раз перевернул вилку, разрывая зрительный контакт, словно его терпение было на пределе.

– Обещаю не делать так слишком часто. Я буду спокойной.

– Интересно на это посмотреть.

Это вызвало у нее легкую улыбку.

– Тогда вперед, ребе Коэн. Расскажи мне что-нибудь о Боге.

– Хорошо. – Он смахнул волосы с глаз. – Есть один еврейский метод медитации, о котором я читал. Называется «Хуса», что переводится как «сострадание к чему-то несовершенному». Хуса – это принятие, лишенное осуждения. Такую любовь испытывает художник к своему творению, даже признавая его несовершенства. Во время медитации мы в молитве просим Бога о познании «Хусы». – Итан понизил голос до шепота. – «Душа эта – Твоя, тело – творение Твое, о Хуса, прояви сострадание к созданию Твоему».

Наоми откинулась назад и попыталась перевести дыхание. Его слова задели ее за живое.

– Возможно, немного неудачно, но я пытаюсь донести, что ты бесценна, – сказал Итан. – И не вопреки, а благодаря всему тому, что, по твоему мнению, сделало тебя хрупкой.

Наоми опустила голову и принялась жевать ужасный хлеб, только чтобы выиграть время для ответа.

– Всю сознательную жизнь я ходила к психологу, чтобы научиться любить себя, потому что верила, что если полюблю, то не стану ни в ком нуждаться. Но это не так работает, верно?

– Нет, не думаю, – отозвался он мягко.

Наоми была так… потеряна из-за этого мужчины. Без карты, без компаса. Просто потеряна.

– Я начинаю думать, что все эти годы эмоционального истощения только усилили мой голод. Так что да, я согласна на Божью любовь. Если, конечно, предложение еще в силе.

– В силе, – подтвердил Итан.

Наоми подавила желание спросить, был ли Бог единственным, кто предлагает ей любовь.

– А обязательно любить все свои творения? Мои первые работы не так уж и хороши.

– Обязательно, – сказал он. – Хотя бы немного, потому что это создано с твоей помощью.

– Тогда ладно. – Она забросила ногу на ногу. – Я постараюсь полюбить весь свой хлам, если вы с Богом думаете, что это так важно. Я буду как чертов Оскар Ворчун.

Взгляд Итана потеплел.

– Могу я позаимствовать эту аналогию для проповеди?

– Без проблем, – ответила она и, подавшись вперед, наклонила голову, намекая этим самым на поцелуй. – Но я требую оплаты вместо указания авторства.

– Боюсь, мы сейчас на мели. – Из теплого его взгляд превратился в пылкий и голодный. – А знаешь, давай просто… уйдем.

– Я так понимаю, ты не собираешься везти меня домой, где я могла бы пошалить с тобой?

Итан положил на стол пару купюр, после чего встал и протянул ей руку.

– Есть только один способ узнать об этом.

Глава 21

Итан и раньше приглашал девушек к себе домой. Ключевое слово – «раньше».

До того как он стал раввином. До того как встретил Наоми. До того как начал мечтать о будущем, казавшемся одновременно и судьбоносным, и бесконечно сложным.

Его дом, примостившийся на холмах Санта-Моники, не был типичной холостяцкой берлогой. У него не было ни мини-бара, ни стереосистемы, которая стоила бы дороже машины. Книги занимали бо́льшую часть жилой площади. На самом деле вся