Стоять, бояться, раздеваться! - Мария Сергеевна Коваленко
Диана заранее предупредила, что не отпустит, а что именно эта идиотка может предпринять, Руслан уже знал. Знакомый адвокат посоветовал сдать ее с потрохами. Упечь за решетку из-за подделки документов и, пока будет сидеть, без шума развестись.
Узнай о такой возможности родители или Лиана, они бы так и сделали. Упекли бы ее не моргнув и глазом. А он не посмел. Не смог выдрать из сердца воспоминания о том, как любили друг друга, как горевали, потеряв ребенка, как надеялись стать семьей.
Он сам не понимал, почему цеплялся за эти картинки из прошлого. Не знал, зачем бережет ту, которая лишила его шанса начать с нуля, пока было желание и силы. Но иначе не мог. А еще не мог снова ждать фальшивого выкидыша, вновь подавать документы на развод и начинать все по четвертому, пятому, шестому... кругу.
Вазэктомия тогда казалась выходом. Он больше не хотел семью, а после всех лживых и настоящих беременностей не хотел детей. В сорок чувствовал себя как в шестьдесят. Выжатым, уставшим, списанным в утиль.
Кто ж знал заранее, что ему попадется сумасшедше красивая и умная антилопа, ради которой можно забить на все свои «не хочу» и закрыть глаза на разницу в возрасте? Кто б мог предположить...
– Лучше бы ты придушил Диану. Клянусь, я бы ее сама закопала. – Объятия сестры стали еще крепче, а голос – тише.
– Сейчас я бы сам прикопал себя прежнего.
– И что теперь?..
Руслан непонимающе уставился вниз на макушку мелкой.
– Неужели совсем отпустишь свою королевну? – как ребенку, медленно пояснила она.
– Уже. Отпустил.
– Не! – Сестра покачала головой. – То, что в тебе проснулась тяга к мазохизму, я и так поняла. Затяжной мужской ПМС.
Ткнув его под ребра, Лиана усмехнулась.
– Вот только не помню, чтобы ты когда-то сдавался или отдавал своё, – ударила словами. Гораздо больнее, чем до этого рукой.
В ответ со злости так и хотелось снова сказать «отпустил». Только-только уснувшее раздражение колючим ежом заворошилось на душе. Но что-то другое, гораздо более сильное, чем любые эмоции, заставило закрыть рот и задуматься.
Глава 23. Свободная и одинокая
Дожидаться официального приказа о переводе Вероника не стала. Сразу после разговора с Русланом она собрала свои вещи, скопировала нужные документы на флешку, щедро полила фикус и сама «перевезла» себя в приемную генерального.
Временная замена даже не пикнула. Девушка подпрыгнула на своем месте, увидев ее с коробкой. А потом час простояла в углу, не мешая Пожарской наводить тот порядок, который она считала правильным.
Папки с витрин мгновенно перекочевали в закрытые шкафы, подальше от чужих глаз. Вскрытая упаковка кофе улетела вместе с содержимым в мусорную корзину, и по первому же звонку со склада поступила новая, другого производителя, более крепкой степени обжарки и без смеси зерен.
Изменения коснулись даже принтера. Вся загруженная в него бумага ушла в дар бухгалтерии, а оттуда, словно оторванная от сердца главбуха, в пошарпанной коробке пришла другая – идеально белая и плотная.
Выглянувший из кабинета босс, увидев изменения, лишь облегченно вздохнул и с надеждой в глазах попросил сварить эспрессо. После вечного рыка Бадоева и его безобразной тяги к растворимому суррогату это звучало как приказ мечты.
Впору было радоваться за себя и благодарить бога, что ссылка закончилась.
Когда-то она мечтала об этом моменте и надеялась, что он наступит поскорее. Но, словно потеряла что-то важное, Вероника постоянно оглядывалась. Делала всю работу на автомате и никак не могла вспомнить, почему раньше ей было здесь, в приемной, так хорошо.
Дома не полегчало. Удивительно, но за две новогодние недели любимая квартира стала уже не такой любимой. Все недостатки, с которыми давно смирилась и на которые не обращала внимания, начали попадаться на глаза и раздражать. А от вида поломанного столика вообще хотелось разреветься.
Выход напрашивался сам собой, неожиданный и кардинальный, – сменить квартиру. С учетом недавнего повышения зарплаты Вероника могла позволить себе новый кредит. По вечерам она даже стала изучать объявления. С мыслями о «двушке» где-нибудь в новом районе приходила на работу. Каждую свободную минуту проверяла свежие варианты.
А уходя домой, настраивала себя на серьезный поиск. Как заколдованная мысленно повторяла: «Мне нужна другая квартира», «Я хочу съехать» и изо всех сил старалась не смотреть в знакомые окна на этаже службы безопасности.
Последнее было самым сложным. Каждый раз, переходя дорогу, Вероника чувствовала спиной чужой взгляд. Он обжигал между лопаток, как прикосновения горячих пальцев. Клеймил сквозь шубку и костюм. Так и звал оглянуться. Хоть раз. Хоть на миг.
Искушение, как настоящая паранойя, с каждым днем становилось все сильнее. И через неделю поисков жилья Вероника сама не заметила, как стала поглядывать еще и в отдел «вакансии».
Ни Паша, ни мужчины, которые были до него, не вызывали желания так сильно поменять свою жизнь. Они просто исчезали, забирая с собой все эмоции. Но ни квартира, ни работа не разочаровывали. А Бадоев...
Они даже не были парой! Любовники без обязательств и планов на будущее. Охранник и цель. Но каждый новый день без этого невозможного, вредного, хмурого, упрямого типа становился все хуже и хуже.
Единственным развлечением в скучных буднях, как ни странно, оказался поход к следователю.
Каким-то чудом полиция смогла найти владельца Фольксвагена, и тот, не дожидаясь повестки, сам явился с чистосердечным признанием.
Удивительное это было дело. И следователь вёл себя необычно. Он почти ничего не спрашивал, будто кто-то запретил ему беспокоить ее вопросами. Попросил лишь написать заявление, поставить подпись в протоколе и ознакомиться с признанием.
Само признание впечатлило Веронику ещё сильнее, чем явка с повинной и сам следователь.
Она глазам своим не верила, когда читала об умышленной попытке столкнуть ее
