Стоять, бояться, раздеваться! - Мария Сергеевна Коваленко
Переносицу ломило. В груди кололо. А мозг, чтобы не взорваться, отчаянно цеплялся за мелочи. За странную картину на стене. За узор паркета. За отражение экрана монитора в стеклянной стене.
Рассмотреть, что там было, Вероника не смогла бы при всем желании. Какая-то выборка статей. Но три слова в стоке поиска будто отпечатались на сетчатке.
«Восстановление», «вазэктомия», «возраст».
Глава 22. Одинокий, несчастный и злой
Руслан знал, что разговор с Вероникой будет непростым. Но, стоило закрыться двери, его будто лопатой приложили. Резко. По темечку.
Сразу же захотелось плюнуть на все решения, из-за которых не спал ночь, хорошенько врезать себе по лицу и рвануть в приемную. За ней.
Он наверняка нашёл бы слова, как объяснить, что дурак... что бежать ей от него нужно, а не говорить о свиданиях и будущем. Что он просрал слишком много и лет, и сил, и мозгов для надежд на нормальную жизнь... как у всех.
Но слова врачей в заумных статьях держали сильнее любых канатов.
За ночь и день он перелопатил столько медицинской писанины, сколько не лопатил за все предыдущие годы. Вначале не хотел даже ноутбук открывать. Лежал на кровати, пялился в потолок и пытался избавиться от голоса Козловского в голове.
Потом не сдержался. Загрузил компьютер, вбил в поиск слово «вазэктомия» и от корки до корки прочитал первую же попавшуюся статью. За ней вторую, третью... Не найдя ничего толкового, начал искать на зарубежных сайтах.
К утру от заковыристой терминологии на английском, на немецком и на французском голова напоминала пушечное ядро, готовое взорваться в любой момент.
Ни холодный душ, ни крепкий кофе не смогли вернуть мозги на место. Отработав всю ночь без отдыха, извилины требовали: «Еще и еще!», и, казалось, этот процесс невозможно остановить.
Кое-как одевшись, на работе Руслан продолжил поиски. Опять как маньяк. Но уже совсем без оптимизма.
В кои-то веки забугорные и наши светила сходились во мнениях. С учетом возраста, прошлых попыток завести ребенка с Дианой, долгого лечения и нулевого результата, шанса стать отцом после вазэктомии не было.
По-мужски на все эти выводы и мнения хотелось положить большой и толстый. Послать всех светил с их бесполезными исследованиями к лешему. И вернуться с Вероникой на дачу. В этот раз с цветами и горой шоколада.
Но слова урода Козловского снова всплывали в голове и тонкими иглами впивались в виски.
«А она, между прочим, детишек хочет!», «Плакала мне», «По докторам втайне бегала».
Без пророческого дара было ясно, что ждало его с Пожарской в ближайшем будущем. Уже сейчас Руслан готов был убивать каждого, кто жадным взглядом посмотрит в ее сторону. Уже сейчас лез на стену всего лишь из-за одной ночи не вместе.
Фигово было это признавать, но белый пушной зверек снова подкрался незаметно.
После невеселого ликбеза переходить от стадии «хочется» к «перехочется» получалось адски тяжело. За пять минут наедине с Вероникой он чуть не сдох от желания стиснуть ее в объятиях. Чуть не раскрошил зубы, выталкивая из себя нужные слова. И мысленно покатался на скорой, наблюдая с тупой болью за грудиной, как она уходит.
Сломленная.
С блестящими от слез глазами.
И прямой спиной.
Как королева. Антилопа, мать ее. Недоступная и идеальная.
Совсем не ровня такому старому, потрепанному идиоту, как он. Не пара. И точка!
Решение было верным. Слова вроде бы тоже подобрал правильные. Чтобы не растягивать агонию, даже перевод к генеральному успел организовать. Только легче после разговора не стало.
Нервный громкий стук за стеной заставлял кулаки сжиматься. От женского голоса хотелось начать крушить мебель. И даже видео с фикусом больше не успокаивало.
Это было самое дерьмовое начало дня за последние четыре года. Идеальное продолжение ночи. Радовало лишь то, что никаких встреч сегодня в планах не значилось, и можно было посвятить себя делам. Скинуть текучку на Фёдора и заняться настоящей работой – списком из девяти «счастливчиков», которых вчера слил один смертник.
* * *О спасительной функции работы Руслан мог читать лекции. Дела выручали его, когда в личной жизни наступал полный трындец. Авралы спасали от запоев. И за что больше всего Руслан ценил работу – загруженный мозг работал четко. У него не оставалось ресурсов на эмоции. Он не мучил бессонницей. И никаким глупостям было не пробраться через частокол из вопросов, решений и задач.
Когда-то, под пулями, Бадоеву помогала выживать вера в возвращение домой. От надежды на радостную встречу даже усталость не чувствовал. Сейчас спасал насыщенный график. А благодаря Козловскому можно было не переживать, что в этом графике появится свободное время.
Без помощи подчиненных, которых по-прежнему нельзя было вводить в курс дел, разобраться со всеми пешками и организаторами рейдерского захвата оказалось непросто.
Если бы не прежние связи, Руслан встрял бы на несколько месяцев. Но бывшие коллеги находили и сбрасывали ему адреса. Бывшие осведомители за сходную цену делились полезной информацией. А парни в гараже – его личный актив – профессионально развязывали языки даже самым упрямым молчунам.
Так, в постоянных поисках, пролетела первая неделя. Началась вторая. Уже скоро ждала третья.
Погрязший по уши в расследовании, Руслан не планировал давать себе никаких передышек. Телу и голове вполне хватало сна. И только семье было до сиреневой звезды, чем он так сильно занят и почему просит временно отложить все визиты.
На девятый день после перевода Вероники ему с десятком неудобных вопросов позвонила мать. На одиннадцатый – отец прислал короткое: «У тебя все хорошо?». А на тринадцатый – вечером без предупреждения в квартиру явилась сестра.
* * *– Рус, у тебя здесь кто-то умер или такой освежитель воздуха? С ароматом этого... цветка самого большого. Он ещё фекалиями пахнет.
Лиана явилась как к себе домой и тут же стала совать свой нос во все углы.
– Я тоже, мелкая, рад тебя видеть.
