Дорофея Анисимова - Исповедь Розабеллы (СИ)
— Не оставляй меня, Максим. Прошу тебя, не бросай меня. Я не смогу жить без тебя, родненький.
Боль, которую я испытывала в ночь мнимого предательства Максима не сравниться с этой болью. Настолько мизерной она была, настолько незаметной по сравнению с этой…
Хотелось согнуться пополам и кричать, кричать, кричать… хотелось вырывать волосы с корнями и вопить… но из-за нее же я не могла пошевелиться и двинуться с места…
Касание холодной руки к щекам, вырвала меня из капкана темноты, и заставило перевести глаза от созерцания алой крови к лицу Максима. Он улыбался и эта улыбка, вызванная успокоить, лишь увеличила страдания.
Тихий, еле слышный, шепот донесся до моего затуманенного сознания и прошелся теплым ветерком:
— Не плачь, любимая. Пожалуйста. Я не могу видеть твои слезы.
— Максим… родной мой… прошу…
Теплое касание перешло на губы, а затем на шею, левое плечо и на ладонь. Рука несильно сжала мою ладонь и я, клещами вцепилась в нее, не желая отпускать. Боясь отпускать.
— Прости меня, Роза… Из-за меня…
— Не говори ничего, любимый, — я, отчаянно качая головой, приложила свободную руку к его губам и продолжила, — Прошу тебя, молчи. Это я должна просить у тебя прощения. Я должна извиняться. Это из-за меня тебе пришлось столько пережить. Это я должна была лежать здесь, а не ты.
— Роза… Не надо, — из-за моей ладони, его голос звучал глухо, но отчетливо, — я люблю тебя, жизнь моя.
— Я тоже, Максим. Я тоже люблю тебя, слышишь???
Но Максим уже не слышал. Мои слова не донеслись до него. Мое признание прозвучало слишком поздно. Его глаза, все это время глядящие на меня с любовью и тоской, закрылись, унося любимого в бесконечное царство темноты и мрака.
_______________________________________________________________________________________
На детской площадке, рядом с обветшалым домом подъезда номер 2, в котором располагалась квартира Љ323, прогуливалась молодая пара влюбленных. Держа друг друга за руки и, смотря прямо в глаза, эти двое не замечали ничего вокруг. Для них не существовала ничего, кроме их любви и страсти.
На удивление солнечная погода, которая пришла вслед за утренним ливнем, ослепляла их лица и придавала молодым сердцам надежду на вечное счастье.
Эта погода не предвещала ничего плохого, а дарила лишь спокойствие и умиротворение.
Красивый парень, с темно-рыжими волосами и веснушками на щеках, выбрал этот день, чтобы признаться девушке в своей любви и предложить руку и сердце.
И только его рука потянулась к заднему карману темных джинсов, как послышался душераздирающий крик, донесшийся с верхнего этажа дома напротив.
Крик скорее напоминал вой раненного зверя и заставлял мурашкам прокатываться по всему телу, вызывая дрожь и окутывая холодом.
Он проникал в душу, прокатывался по венам, поступая во все органы и пробирался к сердцу молодых людей, побуждая их кинуться в объятия друг к другу.
Молодая девушка всхлипнула от обуявшего ее страха и крепче прижалась к парню, пытаясь избавиться от этого неприятного ощущения.
Парень, заставив себя очнуться от страшного наваждения, навеянного болью, просачивающейся сквозь вопль, схватил девушку за руку и бегом увел ее подальше от этого места. Места, где будто скопилась вся боль неизвестного существа, потерявшего самое главное в этой жизни. А крик все не прекращался… И лишь, отдалившись от дома на большое расстояние, парень позволил себе оглянуться назад, чтобы увидеть машину скорой помощи, остановившейся у того самого места…
Эпилог
Пасмурная погода соответствовала настроению окруживших меня людей. Дождь лил и лил, не собираясь останавливаться в ближайшие часы по прогнозам синоптиков.
Хотелось поскорее смыться с этого мрачного места и спрятаться в своей маленькой каморке, подальше от других. Скрыться, чтобы выплеснуть все свои чувства, накопившиеся за последние два месяца.
Два месяца кошмара, четыре недели нависшей угрозы…
Атмосфера на кладбище не давала возможности вздохнуть спокойно, сердце не желало сбавлять бешеный ритм.
Хмурые лица, тоскливые взгляды, грустные улыбки омрачали и без того невеселое настроение еще больше.
Несколько мужчин, стоявших поодаль и о чем-то негромко переговаривающихся между собой, изредка кидали на меня презренные взгляды. Я же делала вид, что не замечаю их.
Отступив на шаг назад, я взглянула на стоящую рядом маму и спросила:
-Ты не устала? Может, тебе лучше вернуться домой, к Стасу?
Мама несколько секунд молча смотрела на меня, затем ласково провела рукой по холодным щекам.
-А как же похороны?
-Я сама со всем справлюсь. Не волнуйся за меня.
-Ты уверена, дорогая?
-Да, мама, уверена. Я же обещала.
-Хорошо, тогда я поеду, — вновь погладив меня по щеке, мама развернулась и медленной походкой направилась к выходу из кладбища.
Ее черное пальто, не застегнутое спереди, развевалось на ветру, а небольшой зонтик синего цвета был опущен вниз. Она всегда любила дождь и никогда не могла сопротивляться желанию прогуляться под ним. Как маленький ребенок.
Я тоже любила такую погоду. Обожала, так же как и мама, прогуливаться под дождем и смотреть на облачное, темное небо. Но, после всего, что произошло, во мне будто появилась фобия. Не переношу дождь и ливень.
Они вызывают много ненужных воспоминаний. Воспоминаний, которые я хотела бы запрятать глубоко в разуме и никогда не вытаскивать их наружу.
Они причиняют слишком много боли, наносят мелкие удары на сердце.
-Простите, вы — Розабелла?
Тихий голос за спиной, заставил меня вздрогнуть от неожиданности и резко обернуться.
Передо мной стояла небольшого роста женщина, лицо которой было скрыто черной вуалью. Да и все остальное на ней тоже было черного цвета. И длинное платье, и шуба, и шляпа…
Невероятно белыми и маленькими руками, не облаченными в перчатки, она сильно сжимала ручку черного зонта, которое казалось больше ее хрупкой фигуры. Удивительно, что она могла удерживать его, не давая покачиваться на сильном ветру.
-Да, это я. А вы?
-Катерина. Мать Натальи.
Мое сердце вновь ускорило свой ритм, а руки против воли задрожали так, что я еле сумела удержать тяжелый зонт. И надо же было покупать такую громадину?
