Джеки Коллинз - Леди Босс
– Мы сделаем много мини-серий, вроде как по роману «Богач, бедняк…» Ирвина Шоу.
– Слишком высокий класс, – перебил его Микки. – Нам требуется что-нибудь с клубничкой. Кстати, о клубничке. Нам следует заполучить эту бывшую семнадцатилетнююпорнозвезду, которая сейчас завязала. Она очень натуральна.
– Натуральна в каком смысле, Микки? – спросил Бак Рэхем со смешком, больше подходящим для пивного бара.
– Видел я ее в «Под стеклом», – неожиданно пробудившись, вступил в разговор Тедди Лауден. – Ей тогда шестнадцать было. Какое тело!
– Плевать на тело, а играть она умеет? – спросил Грант.
– А на хрен это нужно? – поинтересовался Микки. – Мы на ней заработаем кучу бабок. Кусок молодого мяса. Да они в очереди в кассу удавятся. Купер дает ей пару реплик в своем фильме.
«Вот что значит быть среди настоящих мужчин, – подумала Лаки. – Ну и сборище».
После совещания Эдди загнал ее в угол. Он был натянут как струна.
– Эй, эй, вы, как вас.
– Меня зовут Люс.
– Ладно, Люс. Надо, чтобы вы мне помогли.
– В чем дело?
– Кончайте отменять мои встречи с Микки. Мне его видеть требуется. Сегодня. Срочное дело.
Она заметила, что у него дергается глаз. С трудом отвела взор.
– Не я отменяю ваши встречи, мистер Кейн, а сам мистер Столли. Я просто выполняю указание.
Мрак Божий! Да она уже и говорить начала, как Олив.
– Понятно. Так вот, когда он велит вам еще раз отменить встречу, забудьте. Я и приду. Я ясно выражаюсь?
– Зачем это мне, мистер Кейн?
– Потом поймете. С Микки иначе нельзя. Он со всеми так. Олив вам скажет. Когда она возвращается?
– Завтра.
– Мне надо видеть его сегодня. Устройте мне встречу.
– Попытаюсь.
– Молодчина.
– Меня зовут Люс.
– На вашем месте я бы сменил имя.
В офисе уже скопилась целая груда посланий. Микки Столли был популярным человеком.
Она полистала его календарь. Весь месяц заполнен. Аккуратным почерком Олив туда вносились все детали.
Постучав в дверь и дождавшись привычного «да», она вошла в кабинет.
– Мистер Кейн хотел бы договориться о встрече, – по-деловому начала она.
– Не могу видеть этого подонка, – заявил Микки.
– Так на какое время мне его назначить? Он говорит – дело срочное.
– В сортир сбегать, когда приспичит, вот это срочно. Эдди подождет.
– Вы уверены?
– Не приставайте. Что дальше?
– У вас обед с Фрэнки Ломбардо и Арни Блэквудом. Затем в три – встреча с Мартином Свенсоном.
– Отмените обед. Я должен кое-куда поехать.
– Могу я спросить куда?
– Нет.
– Благодарю вас, мистер Столли.
Боджи, предупрежденный Лаки, уже ждал около студии, когда Микки выехал из ворот. Он проследовал за ним до скромного жилого здания в Западном Голливуде, где Микки припарковал свой «порше» на месте, отведенном для квартиры номер четыре.
Сверившись со списком жильцов у подъезда, Боджи выяснил, что квартира четыре принадлежит Уорнер Франклин.
Микки навещает подружку среди бела дня?
Судя по всему, так.
Боджи позвонил Лаки из машины и рассказал, что успел узнать.
– Ты уверен? – спросила она.
– Да вроде.
– Поболтайся там. Может, они вместе выйдут.
– Сомневаюсь. Вряд ли они захотят появляться на публике.
– Как сказать. Умом Микки не блещет.
– Посмотрю, что можно узнать.
– Никто лучше тебя этого не сделает.
Подстегнутый похвалой Лаки, Боджи разузнал практически все. Разговорчивый почтальон, любопытный сосед и скучающий девятилетний мальчишка, оставшийся дома из-за болезни, рассказали ему кучу разной всячины.
Факты: Уорнер Франклин, черная женщина, служит в полиции.
Боджи подумал, что Микки от чего-то откупается.
29
Мартина Свенсона обслуживала целая армия юристов. Он звонил, они неслись со всех ног.
У его юристов в свою очередь имелись обширнейшие связи. Достаточно пустить слух, что Мартин Свенсон хочет приобрести контрольный пакет акций какой-нибудь крупной студии, и предложения посыплются со всех сторон.
Мартин изучил каждый вариант, прочел секретные отчеты по таким студиям, как «Юнайтед артистс», «Коламбиа», «XX век – Фокс» и другие, и пришел к выводу, что ему больше подходят «Орфей» и «Пантер».
Дело с «Орфеем» было уже на мази. Да и «Пантер», которой до сих пор владел затворник Эйб Пантер, вероятно, тоже можно купить, если предложить хорошую цену.
– Если мне понадобится «Пантер», к кому обращаться? – спросил Мартин.
– К Микки Столли, – ответили ему.
Мартин поручил своим людям быстренько проверить Микки Столли и выяснил, что хоть он и являлся председателем и главой студии «Пантер», но продать ее без согласия тестя не мог.
Любопытно. Ведь Микки прекрасно поработал на студии, после того как начал ею руководить. Студия приносила солидный доход.
Мартин собирался приобрести акции киностудии задолго до того, как в его жизнь вошла Венера Мария. Его манил к себе Голливуд. Он любил делать деньги. И понимал, что на кинобизнесе можно хорошо заработать.
Студия «Орфей» переживала трудные времена. Владела ею большая компания, чьей основной заботой было производство запасных частей для самолетов. Так что студия последние три года приносила только убытки. Когда студию возглавил бывший импресарио Зеппо Уайт, дела пошли еще хуже.
На данный момент в производстве находились пять картин. Четыре из них уже превысили свой бюджет на несколько миллионов, и надеяться на то, что они дадут хорошие сборы, все равно что надеяться на чудо.
А Мартин Свенсон в чудеса не верил.
«Орфей» можно купить. Конечно, придется прилично заплатить.
Можно купить и «Пантер», а может, и нет. Во всяком случае, Мартин уверен, что Микки Столли купить легко. И если Мартин купит «Орфей», почему не поставить во главе студии Микки? Репутация его вполне подходящая.
В связи с этим Мартин и договорился о встрече с Микки. Так или иначе, но они наверняка найдут общий язык.
Микки и представления не имел о планах Мартина Свенсона. Он слышал, что Мартин хочет прибрать к рукам какую-нибудь студию. Но, разумеется, этот тип был достаточно опытен, чтобы все разузнать заранее. А разузнавши, он выяснит, что Микки Столли просто наемный служащий и на продажу студии «Пантер» у него столько же прав, сколько на продажу Луны.
Эта ситуация доводила Микки до ручки. До такой степени его это раздражало, что приблизительно дважды в год он страшно ссорился с Абигейль, которая ничего не хотела понимать и смотрела на него сверху вниз, как мать, заставшая своего сына за занятием онанизмом перед портретом обнаженного Гитлера.
