Жестокая любовь мажора (СИ) - Маша Демина
— Да, твоя баба, я твоя баба, — она берет его ручки и целует пальчики. — Ты мой сладенький.
— Он проснулся и почему-то плачет, — я чешу затылок, а баба Люся бросает на меня взгляд, будто я какая-то бестолочь.
— Посади его в стульчик. Ребенок проснулся и хочет кушать, понятно же.
Я делаю, как она сказала, но что-то идет не так: я вдруг чувствую, как тепло проникает через футболку и расползается по животу… И только тогда понимаю, что… блядь. Меня описал маленький жук.
Подцепив двумя пальцами футболку, оттягиваю мокрую ткань.
В памяти всплывает его недавнее «ись-ись» и обретает смысл в моей голове. Жаль, что поздно.
Меня отвлекает хриплый смех бабы Люси.
— Ну поздравляю с боевым крещением, папаша.
Я качаю головой и сам усмехаюсь над собой. Вот спасибо тебе, сынок. Бодришь лучше любого кофе.
Прочистив горло, обращаюсь к старушке:
— Вы приглядите за ним, пока Алиса спит? Мне ехать нужно.
— Ну куда ж я денусь. Да, мой сладкий? — последнее — это, конечно же, не мне.
Потрепав сына по макушке светлых курчавых волос, прощаюсь с бабой Люсей и ухожу, на ходу стаскивая с себя футболку и сухим краем вытирая живот.
Сбросив на пороге кроссовки, заглядываю в комнату к Алисе. Забираю телефон, но, прежде чем уйти, присаживаюсь на краешек одеяла и наклоняюсь к спящей красавице.
Прижимаюсь губами к обнаженному плечу, осторожно убираю пальцами волосы с ее безмятежно лица и залипаю взглядом на розовых припухших губах и темных густых ресницах. Ангел, не иначе. Улыбаюсь и целую еще раз ее угловатое плечо.
— Алис, — шепчу. — Красивая моя. — Еще раз целую, и Алиса немного шевелится. — Я поехал, Кирилл у бабы Люси, — тихо произношу, чтобы сильно не разбудить.
Алиса сонно угукает и, повернувшись, обхватывает подушку, но при этом простынь сползает с ее бедер и, твою мать… мой взгляд цепляется за ее милую попку. Я прикрываю глаза и бьюсь лбом о ее плечо.
— Ты искушаешь меня, детка. Но я должен идти, — оставляю еще один поцелуй на нежной светлой коже и сцепляю зубы от желания. Уходить совершенно не хочется. Хочется сбросить с себя одежду, сгрести свою Ведьму в охапку и утонуть в ней. Жаль, что у меня нет возможности плюнуть на все и остаться. — Я позвоню, — бормочу чуть слышно, вдыхаю запах ее мягкой кожи и заставляю себя подняться на ноги.
Схватив с пола обоссанную футболку, выхожу из спальни как можно тише. Немного несправедливое утро. Но я успокаиваю себя мыслью, что это утро не последнее… у нас.
Глава 39
Меня будит какой-то грохот.
Я открываю глаза и часто моргаю, прислушиваясь к голосам из коридора. Потом слышу визг дрели и вспоминаю, что сегодня должен прийти слесарь, чтобы починить входную дверь.
Вздыхаю и переворачиваюсь на спину, но тут же морщусь от боли. Она, кажется, повсюду. И внутри, в каждой мышце, и на коже. И то, что я спала на полу, тут совершенно ни при чем. Потому что…
Я прикрываю веки и под ними вспыхивают яркие кадры: как Илай сверху придавливает меня своим телом, как каждая татуированная мышца напрягается, когда он входит в меня, как его губы оставляют на моем теле метки, кричащие: «Моя!», как я двигаюсь на нем сверху, а он наблюдает за мной, как я скольжу от головки его члена до основания и задерживаюсь там…
В животе будто что-то шевелится, жар разливается ниже, и я накрываю трепещущее место ладонью, прикусывая уголок рта, чтобы сдержать глупую улыбку.
Но она мгновенно исчезает, когда, повернув голову и протянув руку, я не нахожу рядом с собой Илая — только лишь одеяло, холодное и совершенно пустое. И вместо приятных воспоминаний, теперь на грудь давит беспокойство. Тяжелое и пульсирующее.
Что если он получил свое — и на этом все? Почему он не разбудил меня? Илай ушел под утро или дождался, когда я засну?
Я судорожно сглатываю, ощущая себя, распростертую на полу в скомканных простынях, неуместно и нелепо. Воздух, попадающий в легкие, сковывает внутренности.
Дрожащими пальцами провожу по распухшим губам и болезненно морщусь, ненавидя нахлынувшее ощущение уязвимости. И эта уязвимость перерастает в неловкость. Такую колючую, что дышать становится трудно.
Это был мой первый раз. Мой настоящий первый раз. И я доверилась ему снова. А он даже не посчитал нужным сберечь мои хрупкие чувства наутро. Просто исчез. Оставив гореть меня одну в неизвестности…
Горечь поднимается к горлу, и я обхватываю его ладонью. Растираю, чтобы избавиться от дискомфорта, но он становится только сильнее.
Внутри разгорается ужасное чувство, что я не смогу забыть обо всем так же легко, как он. Или… я просто себя накрутила? И Илай найдет слова, чтобы успокоить меня?
Осторожно сажусь, волосы рассыпаются по плечам, пока я осматриваю комнату, надеясь найти его вещи, будто наивная часть меня лелеет надежду, что он никуда не ушел… но когда взгляд цепляется за отдернутую штору и пустую детскую кроватку, сердце в груди каменеет, а потом ухает вниз.
— Кирилл… — болезненный шепот срывается с губ, и я вскакиваю на ноги, но, запутавшись в простынях, валюсь обратно, и на мгновение вспыхнувшая между ног боль меня оглушает. Настолько, что перед глазами появляются звездочки.
Несколько раз моргаю и, со второй попытки поднявшись на ноги, спешу через боль к кроватке.
Вцепляюсь в бортики и в неверии осматриваю все вокруг. Но даже по одной тишине можно понять, что сына здесь нет. Дверь закрыта. Он не мог выйти сам. Да и, господи, он бы не выбрался из кроватки. А если бы проснулся, я бы услышала, да? Я всегда это слышу. Боже…
Я прикрываю рот ладонью, чтобы не закричать. Нет, нет… Илай ведь не забрал бы его? Зачем ему это?
В голове начинается такая каша, что мне становится еще хуже. Потому что каждое предположение хлеще предыдущего. Но к самому ужасному я прихожу в последнюю очередь. В мою глупую голову арктическим ветром врывается паранойя, замораживая все внутри.
Нет-нет… Это бред! Илай не знает моего отца. Или… отец сам вышел на Илая, и все это… все, что было между нами, — дешевый спектакль, ради того чтобы добраться до самого важного в моей жизни?
Я обхватываю голову руками, стискиваю волосы в кулаках.
— Кира, сынок…
Сорвавшись с места, дрожащими руками натягиваю на себя первую попавшую одежду. В исступлении я, как идиотка, еще раз осматриваю комнату, прохожу по всем углам, проверяю шкаф. Застываю посередине комнаты
