Жестокая любовь мажора (СИ) - Маша Демина
Она замолкает, и я слегка тормошу ее за плечо.
— О чем?
— Не заставляй меня пожалеть, что я впустила тебя в наш мир.
Я тяжело сглатываю и, подцепив Алису за подбородок, прошу посмотреть на себя.
Перед тем как ответить, оставляю на ее припухших губах затяжной поцелуй. Провожу по ее носу своим и выдыхаю хрипло:
— Ты не пожалеешь.
Глава 38
Я просыпаюсь от непонятного шума. Медленно разлепляю веки и первое, что вижу: светлая копна волос девушки рядом со мной.
Взгляд скользит по ее стройной обнаженной фигуре, так идеально прижатой ко мне, что у меня, черт возьми, начинает вставать. И все бы ничего, но я снова слышу шум, и только сейчас до моего сознания доходит, что это хнычет наш сын.
Я чуть приподнимаюсь, чтобы аккуратно вытащить руку из-под головы Алисы, но сразу жалею об этом, потому что она начинает ерзать своей задницей по члену.
Стискиваю зубы, перебарывая потребность толкнуться бедрами, чтобы зажать этого неугомонного ублюдка между нами. Но вряд ли это облегчит мои мучения. Черт возьми, его не смущает даже детский плач.
Подавив зевок, встряхиваю головой и, натянув простынь на Алису, резко поднимаюсь на ноги, ощущая все прелести сна на полу, ну и не только сна. Потому что на одном раунде мы не остановились. И на втором круге моя Ведьма взяла надо мной верх, в прямом и переносном смысле.
Невольно вспоминаю, как восхитительно она смотрелась на мне, как соблазнительно подпрыгивали упругие сиськи и как сладко раскрывались ее распухшие от поцелуев губы.
Я так вымотал бедняжку, что она даже не реагирует на очередное хныканье, которое разносится по комнате.
Потираю ладонями глаза и хватаюсь за штору, которая отделяет зону с детской кроваткой, но вовремя себя останавливаю, сообразив, что ничем не прикрыл свой стояк.
Быстро подцепив боксеры, натягиваю их и отодвигаю штору, встречаясь с большими голубыми, как и у его матери, глазами и заплаканным лицом сына.
И когда он видит меня вместо той, которую звал, его лицо кривится и плач становится громче. Твою мать. Я такой страшный?
Что ж. С чего-то же нам нужно начинать.
Делаю шаг, наклоняюсь и беру сына на руки, но ему явно это не нравится, потому что он выгибается и кричит еще сильнее.
Я перехватываю его и, чтобы отвлечь, звонко щелкаю пальцами. Всхлипнув, Кир мотает головой в поисках источника звука, а затем фокусирует взгляд на моей руке, но ненадолго, и снова начинает хныкать, потирая кулачками глаза. Я чуть подкидываю его.
— Э-эй, товарищ, ты ведь не хочешь разбудить свою мамочку? Давай-ка мы дадим ей выспаться, у нее была непростая ночка, — воркую я, расхаживая с сыном на руках и покачивая его из стороны в сторону. — Правда, она красавица? — останавливаюсь напротив спящей Алисы, и на мгновение Кирилл замолкает, уставившись на мать, а потом тянет к ней руки, так неожиданно подавшись вперед, что я пугаюсь и резко перехватываю его. Кирилл мгновенно пугается и взрывается громким плачем.
Да твою ж мать! С его мамой все же попроще.
— Эй, — я поднимаю его подмышки, вынуждая посмотреть на меня. — Так не пойдет. Ты очень шумный. Давай…
Я морщусь, когда мне на лицо капают слюни или сопли, черт его знает, там все вперемешку. Беру сына поудобней и свободной рукой вытираю лицо, скептически глядя на испачканную слизью ладонь, а потом перевожу взгляд на Кирилла.
— Ты маленький засранчик, — серьезно сообщаю ему. — Буду с тобой честен: это не очень приятно.
И тогда я слышу это. Его короткий смешок. Мне даже не верится. Но по лукавой улыбочке смею предположить, что мне не показалось.
— По-твоему, это смешно, да? — я продолжаю с трудом сохранять серьезный тон.
Сын улыбается шире, показывая маленькие зубки, а потом изо всех сил щипает меня за нос.
У него отличная хватка, надо сказать, и я непроизвольно охаю, но, когда слышу его смех, готов стерпеть это снова. И снова. Лишь бы не плакал.
Морщу нос, двигаю сжатыми губами из стороны в сторону и чувствую, что опять могу дышать. Отлично. Но это так забавляет моего сына, что он хлопает ладонями по своим губам и громко хохочет.
— Супер. Я рад, что тебе весело.
Он лялякает что-то на малышовом, возможно, даже со смыслом, но я все равно не могу разобрать. Как и сейчас, когда он вытягивает руки, сжимая и разжимая кулачки:
— Ить! Дайить!
Я вытираю руку о боксеры, делая себе пометку поменять их, как вернусь в лагерь. Черт. Сколько времени?
Удерживая Кира на руках, пытаюсь найти телефон, пока сын продолжает звать непонятную Дайить. Интересно, а есть какой-нибудь переводчик с малышового? Было бы неплохо для таких папаш, как я. Наконец нахожу мобильный и, когда вижу, что всего пять утра, выдыхаю сдавленно:
— Блядь.
— Лядь! — радостно повторяет мелкий, и я с ужасом смотрю на него.
Твою мать.
— Что ты сказал?
— Лядь! — хохочет Кир, высовывая язык. — Лядь-лядь-лядь!
Это действительно блядь. Алиса меня придушит.
Мелкий вновь открывает рот, но я прикладываю палец к его губам и строго произношу:
— Это плохое слово, Кирилл. Очень-очень плохое. Нельзя его говорить. Если твоя мама его услышит, достанется нам обоим.
Достанется только мне, но, я надеюсь, он поймет мое предупреждение и… И вместо этого он кусает меня за палец.
— Ах ты маленький… жучок, — выдыхаю я, отдернув руку, и этим снова веселю сына. Что ж. Однозначно лучше, чем слезы.
Лучи солнца падают в окно, напоминая о времени, и я усаживаю мелкого на диван.
— Посиди, чувачок, пару минут, — удерживая поднятые ладони, будто сдаюсь, я медленно отступаю, а Кирилл внимательно следит за мной. Отлично. Я снимаю со стула свои вещи, натягиваю футболку, запрыгиваю в шорты и надеваю носки.
Из коридора доносится шарканье тапок и старческий кашель. Затем слышу голоса и в одном из них узнаю бабин Люсин.
В голову приходит гениальная идея и, взяв сына на руки, я засовываю ноги в кроссы и выхожу в коридор, замечая в самом конце нашу бабулю. Мелкий что-то лепечет, вроде «ись-ись», но я не обращаю внимания и следую за ней на кухню.
— Доброе утро, — выдаю свое присутствие, вынуждая старушку подпрыгнуть от испуга.
— Тьфу ты! — Она медленно оборачивается. — Ты чаво подкрадываешься?
— Простите, не хотел вас пугать.
Баба Люся отмахивается, а потом улыбается, увидев Кирилла.
— А кто это у нас тут проснулся?
— Баба! — радостно лепечет он и тут же тянется к ней, но я не думаю, что
