Татьяна Веденская - Муж объелся груш
– А ты… ты перестанешь меня во всем обвинять?
– Да в чем? Ни в чем я тебя не обвиняю, – призналась мама. – В конце концов, это твоя жизнь.
– Да уж. Моя чертова жизнь! – еще горше зарыдала я.
В этот момент, видимо от невозможности проводить через себя столь сильный и дурацкий эмоциональный поток, мобильная связь отключилась, и мама пропала в трубке, оставив меня посреди комнаты, зареванную, в одиннадцать вечера. Новогоднего вечера, между прочим.
– Нет, ну это какой-то просто кошмар. Ты не должна была отвечать. Что она делает? Хочет, чтобы ты с ума сошла? Или сидела под ее юбкой всю жизнь? Ты же взрослая женщина и имеешь право делать все, что тебе вздумается.
– Да-а, – ревела я.
Федор растерянно посмотрел на меня, на мою истерику, на тушь, размазанную по лицу, потом вздохнул, подошел к новогоднему столу, налил мне стопку коньяку, заставил выпить.
– Пойдем.
– Куда? – всхлипнула я.
– Умоемся, девочка моя, – ласково улыбнулся он. – Краситься придется заново.
– Опять перевод макияжа? – сквозь слезы я попыталась ответить ему улыбкой.
Улыбка получилась так себе, но Федор взял меня под руки и отвел в ванную, где забрал у меня из рук телефон, положил его на зеркало, а потом долго меня умывал, посадив к себе на колени, как заботливый папаша, и шептал мне в ухо какие-то глупости. Я прижималась к нему и мечтала о том, чтобы этот момент не кончился никогда.
– Ты не представляешь, как это возбуждает, когда в твоих руках бьется и плачет красивая женщина. Такая нежная, такая расстроенная.
– Возбуждает? – обиженно посмотрела на него я.
Он обхватил мое лицо ладонями и поцеловал меня долгим, страстным поцелуем, а потом расстегнул на мне праздничное красное платье, то самое, которое провело столько лет у меня на антресоли и которое Федор очень любил. Он медленно и аккуратно провел пальцем по спине, раскрывая длинную молнию, и стянул с меня платье. Долго, не отрываясь, он рассматривал меня, не пропуская ни миллиметра, а я дрожала и горела под его взглядом, не смея пошевелиться, чтобы не разрушить что-то невидимое, захватившее нас. Он провел кончиками пальцев по моему лицу, схватил меня за плечи, притянул к себе. Сидя на бортике ванной, он прижался лицом к моей груди и шумно вздохнул.
– Ты просто восхитительна.
– Ты тоже, – еле смогла выдохнуть я, как вдруг опять зазвонил телефон.
– Не бери, – замотал головой он. Я привстала и посмотрела на дисплей. Мама.
– О боже, чего она от меня хочет? – запаниковала я, хватая телефон.
– Подожди, – решительно отобрал у меня телефон и вдруг, несмотря на то что я чуть не сошла с ума от ужаса, ответил сам. – Алло? – произнес он как ни в чем не бывало, отмахиваясь от меня. Я прыгала и пыталась вырвать телефон из его рук, но он же настолько выше, настолько сильнее. Мне было не победить.
– Кто это? – раздался мамин голос. Федор как-то переставил аппарат на громкую связь.
– Это Федор. То есть тот мужик, если вам угодно, – ехидно добавил он. – Вы уж извините, но Мария сейчас подойти никак не может. Она перезвонит вам. В следующем году. А пока мы оба желаем вам счастья, крепкого здоровья и денег побольше.
– Спасибо, – сквозь зубы ответила мама.
– Что-нибудь Марии передать?
– Передайте, чтобы… чтобы перезвонила потом. И еще вот что. Федор, да?
– Да, – кивнул он.
– Прошу вас, поймите, если вы только способны такое понять. Маша – девочка очень хорошая. Не сделайте ей больно. Она этого не заслужила, – сказала мама строгим голосом.
– Ну, конечно, – серьезно ответил Федор, подмигивая при этом мне. Я стояла в ужасе, ни жива ни мертва. – И знаете, я думаю, что вы правы. Так что… вы бы тоже лучше перестали делать ей больно. И вообще, давайте жить дружно. Светлана…
– Афанасьевна, – еле слышно подсказала я.
– Светлана Афанасьевна.
– И передайте ей, что мы ее с Соней очень хотим видеть. У нас для Сони подарки. Передадите?
– Да. Передам, конечно. Думаю, она приедет числа второго. Нормально?
– Хорошо.
– С Новым годом, Светлана Афанасьевна.
– С Новым годом… Федор, – с трудом заставила себя выговорить мама. И повесила трубку.
Только после этого я хоть как-то смогла выдохнуть. Федор посмотрел на меня, ухмыльнулся, протянул руки и скомандовал:
– Иди-ка ты ко мне, моя девочка.
– А ты не сделаешь мне больно? – уточнила я с наигранно-серьезным лицом.
– Ну что ты, ведь твоя мама мне запретила. Ну, если только чуть-чуть. Но, думаю, тебе понравится.
– Обещаешь? – улыбнулась я и отдалась в его руки, в которых забыла обо всем на свете. И нам не могло помешать ни неудобство ванной, ни падающие откуда-то сверху шампуни и прочее чистящее барахло. Под шум воды, на трех квадратных метрах типовой квартиры, купленной в ипотеку, мы поднимались к небесам и стремительно падали на землю, чтобы снова найти друг друга, чтобы сплестись телами в одно целое. Даже не верилось, что такие крепкие связи можно чем-то разрушить.
– Как ты?
– Мне мокро и тепло. Можно, мы останемся тут навсегда? – попросила я, сидя напротив него в наполненной до краев ванне. Я подставила лицо струям и закрыла глаза.
– С Новым годом, дорогая, – прошептал он и притянул меня к себе. Я встрепенулась.
– Как, с Новым годом? Мы что, встретили Новый год в ванне, занимаясь сексом?
– Я не знаю, не уверен. Посмотри на часы. Они там, в телефоне, – пожал плечами Федя, показывая, что лично его такой вариант встречи Нового года вполне устраивает.
– Подожди-подожди. Где этот телефон? – суетилась я, выпрыгнув на пол.
– Ты зальешь соседей, – усмехнулся он.
– Всенепременно. Я же впитываю как губка. Ой, Федька, без пяти двенадцать. Побежали хоть шампанского откроем. Ну что ты лежишь. Ты что, тюлень?!
– Вот же что делает с женщиной желание выпить, – рассмеялся он, выныривая из ванны и обматываясь полотенцем. Я кое-как натянула на себя красное платье, прямо поверх мокрого тела, безо всякого белья. Мы домчались в комнату на остатках выступления президента, который нес какую-то ересь про то, что надо держать удар. Его речь была мало похожа на поздравление. Скорее на боевой призыв. Но мы его практически не слушали. Шлепая босыми мокрыми ногами по паркетной доске, мы лихорадочно откупоривали новую бутылку шампанского, раскладывали горками салаты и заливное по тарелкам и, стоя в полной боевой готовности, готовились выпить.
– Куранты! – закричала я. – Загадываем желание?
– А как же! – кивнул Федя. – Только не загадывай ничего, чтобы похудеть.
– Отстань, они же бьют! – возмутилась я. – Дай хоть подумать.
– А я знаю, что загадать.
– Вот и молодец. – Я зажмурилась и загадала, чтобы мы с Федором… были вместе. Самое большое мое желание, одно на миллион. И с последним ударом курантов я хлебнула шампанского так, что чуть не расплескала его. Спешила, что делать. Но успела, выпила все до дна и при звуках гимна уже закусывала своим майонезным салатом, который почему-то показался мне на редкость вкусным. Да что там, вкусным было все. Селедка под шубой, маринованный чеснок, икра.
