Стрекоза и Муравей (СИ) - Становая Светлана

Девушка достала нарезанные пергаментные листы, протянула Лиле:

— Берите, мне не жалко. Надеюсь, вам у нас понравилось, приходите ещё.

Лиля старательно завернула мамин журнал, положила в пакет и пристроила пакет на стуле так, чтобы он не сразу бросался в глаза.

— Соня, мы идём гулять, — строго сказала Лиля.

Соня, обиженно сопя, встала, взяла свою сумочку и пошла к выходу.

Они присели на скамейку. На аллеях тёплым мягким светом вспыхнули фонари, негромко заиграла музыка. Сегодняшний вечер был бы чудо, как хорош, если бы не новые Лилины догадки. Они оказались намного неприятней старых, а уж если всё подтвердится, совсем беда.

— Дай мне свой телефон, — потребовала Лиля у Сони.

— Не дам. Чтобы написать Дику свои глупые подозрения? Он ни в чём не виноват, ты сама выдумала и сама поверила, а Дик отличный парень, я не позволю тебе его обижать, — вспыхнула Соня.

— А нас всех обижать позволишь? Пашу, Женю, Катю Васильевну? Тамару Ильничну, меня, наконец?

— Хочешь сказать, что Дик виноват в твоём увольнении? Ксюха тебе плохое место предложила, но она тебя не выгоняла, ты сама решила.

— Дай телефон. Обещаю, что про отчёты не напишу ни слова, оскорблять тоже не буду.

— Тогда зачем?

— Увидишь. Я напишу, ты отправишь, договорились? Прочитаешь и отправишь.

— Прочитаю, — сердито ответила Соня. — Не ожидала от тебя, Лиля.

— Я от тебя тоже не ждала, — вздохнула Лиля.

«Как ногти у самой красивой девушки в мире?» — писал Дик.

«Плохо, убежала с одной сделанной рукой», — ответила Лиля.

Соня удивлённо подняла брови, усмехнулась и покачала головой.

«Что случилось?»

«Документы в кафе забыла, финансовые. Взяла домой поработать и забыла».

«В каком кафе? Далеко от дома? Не переживай, кому они интересны, найдутся».

«Надеюсь. Меня за них расчленят, повесят и расстреляют», — Лиля добавила рыдающий смайлик.

«Так кафе далеко?», — уточнил Дик.

«В городском парке, сразу у входа. У меня пакет заметный, жёлтый, с рекламой кофе, надеюсь, никому не приглянётся. Я побежала, потом напишу».

— Лиля, мне страшно, — шёпотом призналась Соня.

— Потом будешь бояться, сейчас вернёмся и начнём ждать твоего Дика. Из Австралии, — ответила Лиля.

Свободных мест не было. Вечером, в хорошую погоду в парке всегда было многолюдно, народ забегал в кафе выпить кофе ли чай, полакомиться свежей сдобой. Их столик заняла семья с двумя малышами. Пришлось устроиться на улице поближе к выходу, чтобы не пропустить человека с жёлтым пакетом.

Они просидели больше часа, но никого подозрительного так и не увидели. Люди заходили и выходили, громко разговаривали, смеялись, только Лиля с Соней сидели на скамейке молча, как две усталые вороны.

Ждать больше не было сил, Лиля подхватила Соню под руку.

— Пошли спросим, может он так на стуле и лежит, — предложила она.

— Неужели? Наша великая сыщица, специалистка по розыску информатора признала, наконец, что Дик невиновен? — фыркнула Соня. — Что он не летит чартерным рейсом из Австралии?

За стойкой стояла другая девушка:

— Жёлтый пакет? Да, был, за пятым столиком забыли. Его недавно женщина забрала, сказала что её.

— Где она? — вскинулась Лиля.

— Ушла сразу. Положила пакет в сумку, заказывать ничего не стала, — растерянно ответила девушка.

— Женщина? — раненной птицей вскрикнула Соня. — Не может быть! Нет, нет, не может быть!

По лицу подруги градом потекли слёзы.

— Сонечка, пошли, я тебе всё объясню, — уговаривала Лиля.

Подхватила подругу под руку, повела к выходу.

— Отстань! Отстань от меня!

Соня пулей вылетела из кафе. Лиля догнала её на улице, но подруга не жалела ничего слушать, плакала, отворачивалась, отталкивала от себя Лилю.

— Это неправда, всё неправда, — твердила она. — Ты всё подстроила, да, признайся? Уйди, я не хочу тебя видеть.

На обочине Соня остановилась, лихорадочно замахала руками. Рядом затормозила машина, Соня упала на заднее сидение, захлопнула дверь.

Лиля медленно поплелась домой, раздумывая, что делать с новыми знаниями. Сообщить Юре и подставить Соню? Жалко подругу, у неё и без неприятностей на работе всё плохо, личная жизнь разрушилась. Или промолчать, какое, собственно, Лиле дело до Юры и всего их предприятия, она там больше не работает. Если Соня уверит себя в невиновности «Дика», полезной информации всё равно теперь не сольёт — что интересного может рассказать экспедитор? К тому же, Лиля верила в Сонин здравый смысл — сколько не закрывай глаза и не прячь, как страус, голову в песок, а история с австралийцем — самый настоящий промышленный шпионаж. Пусть в одном отдельно взятом офисе, но ведь шпионаж! Кто знает, может быть у «Дика» есть ещё несколько доверчивых подружек, поставляющих информацию? Тогда, сколько Юра не бейся, производство рано или поздно пойдёт ко дну, конкуренты проглотят дело БигБосса, как это случилось со многими другими. Рассказать про Сонину глупость Лиля не могла, промолчать — тоже.

Юра

Расстройство пищеварения Юра перенёс стоически и не искал причины: вчера в обед он угощался суши и айвовым напитком, ел в уличном кафе пиццу, по пути к Ксении перехватил парочку пирожков в маленьком ларьке, так что обвинять в недомогании ресторан не имело смысла. Проблемы начались поздно вечером, Юра едва успел проводить Ксению до подъезда и метнулся назад в такси, торопясь домой. Тем более Ксения чувствовала себя отлично. Утром, уже из офиса, разговаривая с ним по телефону, она весело щебетала и уверяла, что провела чудесный вечер. Оставалось радоваться её здравому смыслу: после всех розовых изощрений и цветов Ксения не ждала от него предложения руки и сердца.

Вполне можно было приехать на работу в конце дня, но Юра не видел в этом логики — пару оставшихся часов он будет отвечать на вопросы коллег, которые, вполне возможно, завтра потеряют свою актуальность, и подписывать несрочные документы. Срочные секретарша привезла бы ему на дом. Уж лучше, раз так получилось, хорошенько отдохнуть, выспаться и плодотворно потрудиться все оставшиеся дни недели, и выходные тоже.

До зимы ещё далеко, а в городе, почему-то на всю включили отопление. Юра расхаживал по квартире в старых шортах и растянутой майке и чувствовал бы себя отлично, если бы не мысли о Лиле. Как она могла уйти к Осипову? Почему не пришла к нему с претензиями, не пожаловалась на несправедливость расформирования отдела, в конце концов, просто не явилась скандалить в своём репертуаре! Взяла и ушла! Махнула на прощание стрекозиными сверкающими крыльями и улетела, словно его, Юры, никогда не было в её жизни.

От злости в голове не задерживались никакие нужные для работы мысли, Юра попытался отвлечься интернетом и поймал себя на том, что тупо перескакивает со страницу на страницу. Он захлопнул ноутбук. Хватит! Сейчас он сам поедет к Лиле и всё выяснит. И не важно, захочет она с ним объясняться или нет, если нет, Юра её заставит. Запугает, зацелует, защекочет, подвесит за ноги, но добьется честных объяснений.

Он не успел натянуть джинсы — Лиля пришла сама. Юра распахнул дверь, втянул её в квартиру, прижал к стене и обхватил так, что его стрекоза не могла даже дёрнуться.

— Я тебя больше никуда никогда не отпущу, — заявил Юра.

Лиля подняла голову, широко распахнула глаза, улыбнулась и обхватила его руками за шею.

— Не отпускай. Только ты, пожалуйста, крепко меня держи, ладно? Крепко-крепко?

— Не сомневайся, — пообещал он. — Я наделаю тебе кучу детей, куплю унылые старушечьи тряпки и не выпущу из дома.

— Если из дома не выпустишь, зачем тряпки? — не поняла Лиля. — Куда в них ходить?

— Вопрос с детьми считаем решённым? — уточнил Юра.

— Это вторично, — кивнула она. — Юра, что с тобой?

Как объяснить ей, что с ним? Как рассказать, что все его мысли крутятся вокруг Лили, что засыпая он думает о ней и просыпается, ожидая их встречи? Что он, оказывается, влюбился в неё ещё там, на море, когда счастливая и беззаботная его стрекоза трепала за уши огромную псину, весело смеялась, словно предлагала разделить её счастье всему миру. Как объяснить, что она, легко и незаметно, заняла в его душе то место, очень опасное, рядом с сердцем, в которое он никогда и никого не допускал? Какой же он, оказывается, был глупый идиот! Влюблялся, страдал, переживал и не понимал, что все его чувства не более чем замена настоящему, единственно возможному счастью, которое вот оно, сияет в руках улыбкой и прижимается к груди холодной с улицы курткой. Которое, не задавая больше вопросов, закрывает глаза и доверчиво вытягивает губы в трубочку, ожидая поцелуя.