Джудит Гулд - Вспышка. Книга вторая
Дэлия несколько раз сглотнула, чтобы смочить горло, затем стала громко кричать: «Помогите!» – на английском и иврите, столько раз, что от собственных воплей у нее начало звенеть в ушах. И, даже после того как замолчала, ее не покидало чувство, что в воздухе все еще носятся отголоски этих криков.
Затаив дыхание, она внимательно вслушивалась в тишину, стараясь не замечать того, как громко колотится сердце, в надежде услышать какой-то отклик. Но его не было, и надежда улетучилась с той же быстротой, с какой влага вытекла из ее тела. Все старания привели лишь к тому, что она сорвала голос и ощутила еще более сильную жажду.
Вода… Она всегда любила воду. Она всегда принимала как должное полные бокалы с водой, и бассейны, и наполненные ванны, лежала в них, нежилась и так любила, что наполовину уверовала в то, что произошла не от обезьяны, а от рыбы. Но вот она очутилась без воды, без единой капли, а вокруг становилось все жарче и жарче. Вода. Она почти впала в беспамятство от жажды.
Вдруг ее озарило.
Если здесь нет настоящей воды, возможно, ей удастся утолить жажду с помощью воображаемой воды! В конце концов, разве она не хорошая актриса? Разве она не способна вообразить практически все что угодно и на какое-то время в самом деле поверить в реальность этого? Если она может притвориться, что трехсторонняя съемочная площадка является чем-то настоящим, что актер – это реальный персонаж, а ружье, заряженное холостыми патронами, может убить, почему она не может сделать то же самое с водой? Почему она не может облегчить мучащую ее жажду, притворившись, что вокруг вода?
Дэлия закрыла глаза, мысленно вызвав образ капающей из крана воды, затем щедро окропленных водой лужаек, прохладные и влажные утренние туманы, освежающие дожди и неистовые грозы.
Она представила бассейны, озера, моря и океаны роскошной, прохладной, чистой воды.
А потом, вообразив, что ее связанные руки свободны, она грациозно подняла их над головой и красиво нырнула в воду под звуки песни «Singing in the Rain», которую, танцуя, исполнял неотразимый мужчина, держа над головой высоко поднятый зонтик.
Прежде чем она коснулась воды, Дэлия провалилась в безмятежную благословенную пустоту, которая именуется сном.
На высоте четырех тысяч футов пилот заложил руль влево и 727-й произвел широкий разворот. Наджиб сидел в салоне-гостиной на оборудованном привязными ремнями кожаном диване. В ожидании посадки он сменил европейскую одежду на традиционное арабское платье и головной убор и невидящим взором смотрел в маленький квадратный иллюминатор, на простирающуюся внизу темную пустыню.
Это была Руб аль-Хали,[8] на юго-востоке Саудовской Аравии, и это название как нельзя лучше подходило ей. Во все стороны, насколько хватало глаз, простиралась безжизненная пустыня. Состоявшее из золотистого песка и навозного цвета валунов, это было место, где не произрастала никакая растительность и не выпадали дожди, где не было ничего, кроме нефтяных вышек и нефтеперерабатывающих установок, а единственными признаками жизни были пролетающие высоко в небе самолеты да редкие караваны бедуинов, идущие в Мекку или обратно, точно так же, как делали их предки и предки их предков. Это была жестокая пустынная местность – суровая и не прощающая ошибок, по которой рисковали идти лишь безумцы, да бедуины, которые знали, как в ней выжить.
У него за спиной бесшумно выросла стюардесса в красной униформе от Сен-Лорана.
– Мы идем на посадку, мистер Аль-Амир, – с придыханием негромко проговорила она.
Подняв на нее глаза, Наджиб кивнул. Это была одна из двух стюардесс, которые прошли тщательный отбор: Элке, светловолосая австрийская валькирия, выглядевшая, если бы не ее слишком большая грудь, как фотомодель с обложки журнала «Вог».
Она наклонилась ниже, обволакивая его опьяняющим облаком пряных духов. Ее нежные, с прекрасным маникюром пальцы защелкнули замок привязного ремня у него на талии, коснувшись при этом его паха. Ее бледно-серые глаза встретили его взгляд.
– Мы здесь задержимся, или вы собираетесь отправить нас обратно, мистер Аль-Амир? – хрипловатым голосом спросила она.
Он удивленно взглянул на нее.
– Неужели капитан Чайлдс забыл данные ему инструкции?
Стюардесса покачала головой, нарочито опустив глаза на его пах, а затем вновь заглянула ему в глаза.
– Я хотела бы это знать сама, – проговорила она. В голосе ее звучало обещание.
Наджиб с сожалением улыбнулся.
– Боюсь, мне придется остаться здесь в одиночестве. Самолет немедленно возвращается в Ньюарк.
– Ах. Понимаю. – Она удалилась, стараясь не показать, что разочарована.
Вновь обратив взор к иллюминатору, он выглянул наружу. Вначале все, что он видел, было пустыней, пустыней и еще раз пустыней. И вдруг неожиданно, подобно миражу, возник дворец, скользнувший в поле его зрения в нескольких милях впереди. Это было огромное приземистое современное здание, построенное на искусственном холме и по внешнему виду напоминающее нечто среднее между зданием аэропорта Кеннеди и летающей тарелкой. Массивные бетонные контрфорсы, выполненные в виде высоких арок, создавали впечатление, что дворец подвешен в воздухе. По всему периметру территория дворца площадью в восемь акров была окружена толстой стеной, за которой располагалось несколько вспомогательных строений со спутниковыми «тарелками» и радарными антеннами на крышах. Виднелись изумрудные газоны, земляные теннисные корты, голубой бассейн и две водонапорные башни, построенные в виде минаретов.
Когда самолет пролетал над гам, Наджиб посмотрел вниз. Он заметил вооруженных охранников, патрулирующих сад, крышу и стенную галерею. В настоящий момент их внимание было обращено на самолет. Он криво улыбнулся своим мыслям. Судя по их полувоенной защитной полевой форме и белым арабским головным уборам, это были люди Абдуллы. Затем его взгляд уловил вдалеке серебряную вспышку. Два блестящих трубопровода, один – для подачи топлива, второй – воды, тянулись от дома на сто восемьдесят миль на побережье к опреснительной установке. Позади этого комплекса сооружений виднелась, подобно блестящему водному миражу, взлетно-посадочная полоса – лента бетона, извивающаяся среди песков. В дальнем ее конце стояли два небольших самолета – «сессна» и двухмоторный «бичкрафт». Ветровой конус на мачте безжизненно повис.
Да, судя по всему, братья Элмоаид выстроили для себя превосходное убежище, даже если для этого им пришлось доставить сюда самолетом всю землю до последней унции. Абдулла, которому, как никому другому, всегда были нужны секретность и уединение, поступил очень мудро, позаимствовав его у них. Дворец Элмоаидов с изощренными системами связи, современной электроникой и самым удаленным местоположением – до ближайших соседей было восемьдесят миль – был самой настоящей крепостью, неприступной в полном смысле этого слова. Сюда можно было приезжать и делать, что душе угодно, не опасаясь, что об этом кто-то узнает. В который раз он задал себе праздный вопрос: почему арабские миллионеры, шейхи и нефтяные магнаты, для которых деньги – не проблема, настаивают на том, чтобы и снаружи и изнутри их роскошные дома были похожи на дорогостоящие современные вокзалы или фойе высотных отелей.
Но, стоило дворцу скрыться из виду, как он перестал об этом думать. Самолет задрожал, выпуская шасси. Казалось, пустыня поднялась, приветствуя его. Затем золотые пески понеслись мимо, и «боинг» совершил мягкую посадку; пилот включил реверс, и Наджиб почувствовал, как его прижимает к спинке дивана. Прежде чем самолет успел полностью остановиться, он заметил, как тягач подводит трап, а за ним следом приближается длинный ярко-розовый «мерседес» с затемненными стеклами.
Наджиб отстегнул привязной ремень и поднялся на ноги. Элке уже открывала дверцу навстречу ужасающей жаре.
Пилот высунул голову из кабины.
– Вы по-прежнему хотите, чтобы мы улетели, оставив вас тут, мистер Аль-Амир?
Наджиб кивнул.
– Да, капитан Чайлдс. Возвращайтесь в Ньюарк и ожидайте дальнейших распоряжений. Я сообщу вам, когда прибыть за мной. Заправиться можете в Рияде.
– Будет сделано, мистер Аль-Амир, – небрежно отсалютовал пилот. – Надеюсь, вы довольны полетом.
– Он прошел гладко и без опоздания, благодарю вас, – проговорил Наджиб, спускаясь по трапу. Вслед за ним последовали Элке и другая стюардесса с двумя «дипломатами» и чемоданом.
Из только что подъехавшего «мерседеса» вышел шофер и отворил заднюю дверцу. Наджиб кивком поприветствовал его, узнав в нем Хамида, ливанского шиита и одного из самых близких адъютантов Абдуллы. Он быстро уселся на заднее сиденье, Хамид захлопнул за ним дверцу и положил вещи в багажник.
От кондиционера веяло ледяным холодом, так же, как и от сидящей на заднем сиденье женщины.
Не ожидавший, что в автомобиле кроме него будут другие пассажиры, Наджиб со смешанным чувством удивления и любопытства оглядел женщину. «При обычных обстоятельствах эту блондинку можно было бы счесть вполне привлекательной, – подумал он, – если бы не эта короткая мужская стрижка «ежик» и не мешковатая военная форма: гимнастерка, просторные штаны, высокие ботинки со шнуровкой и матерчатый пояс». Сразу видно, что она делала все возможное, чтобы в ее облике было как можно меньше от женщины, – вплоть до опущенных вниз уголков губ и непреклонно выпяченного подбородка. Судя по несколько безумному блеску ее по-арийски голубых глаз, она – фанатичка, скорее всего, террористка из Европы, проходящая здесь подготовку. У нее на коленях лежала М16 А-1 американского производства, направленная стволом в его сторону.
