Ким Эдвардс - Дочь хранителя тайны
Она поднесла к губам его руку и поцеловала ладонь, сильную, мозолистую, густо исчерченную линиями, – и он так резко повернулся к ней, так изумился, словно его самого укусила пчела.
– Каролина, – очень официальным тоном произнес он, – мне надо тебе кое-что сказать.
– Я знаю. – Она прижала его руку к своему сердцу и тихо воскликнула: – Господи, Ал, какая же я была дура! Конечно, да!
1977
Июль 1977
– Так годится? – спросила Нора.
Она лежала на пляже, и при каждом ее вдохе из-под бедра, осыпаясь, вытекал зернистый песок. Солнце пекло немилосердно – казалось, будто к коже прижимают раскаленную металлическую пластину. Нора позировала уже час, в разных позах, с краткими перерывами на отдых, причем слово «отдых» звучало для нее особой насмешкой: именно об этом она мечтала и именно этого не получила. А ведь между прочим, у нее отпуск – она выиграла двухнедельную поездку на Арубу, продав в прошлом году рекордное число круизов, больше, чем любой из туристических агентов штата Кентукки. И вот полюбуйтесь: ей запрещено шевелиться, она намертво зажата между солнцем и пляжем, потные руки и шея облеплены песком.
Чтобы хоть как-то развлечься, она следила за Полом – далекой точкой, движущейся вдоль кромки воды. Ему исполнилось тринадцать; за последний год он вытянулся, как молодое деревце. Высокий и неуклюжий, он каждое утро бе гал трусцой с таким упорством, словно надеялся убежать от самого себя.
Волны медленно набегали на берег, начинался прилив. Жесткий полуденный свет скоро изменится, и тогда снять фотографию так, как хотелось бы Дэвиду, станет невозможно, придется ждать до завтра. Прядь волос, прилипшая к губе Норы, сильно щекотала ее, но она усилием воли заставляла себя держать позу.
– Очень хорошо! – Склонившись над фотоаппаратом, Дэвид быстро отщелкивал очередную серию снимков. – Да, да, вот так, просто отлично.
– Мне жарко, – пожаловалась Нора.
– Еще пару минут. Мы почти закончили. – Он стоял на коленях, на фоне песка его ноги выделялись поистине зимней бледностью. Дэвид невероятно много работал и почти все свободное время проводил в темной комнате, развешивая снимки по бельевым веревкам, натянутым от стены до стены. – Думай про волны. Волны на море, волны на песке. Ты – часть всего этого, Нора. Сама увидишь, на фотографии. Я покажу.
Она неподвижно лежала под палящими лучами и вспоминала весенние вечера в начале их совместной жизни, когда они подолгу гуляли, держась за руки, и воздух был напоен ароматами хмеля и гиацинтов. О чем мечтала та, юная Нора, шагая в мягких сумерках? Не о своей теперешней жизни, это уж точно. За прошедшие семь лет она вдоль и поперек изучила туристический бизнес. Сначала была секретарем, а со временем занялась организацией поездок, и сейчас у нее было множество постоянных клиентов. Она научилась с блеском продавать туры, небрежным жестом подвигая к людям глянцевые брошюры и без запинки расписывая прелести тех мест, куда сама только надеялась попасть. Она стала настоящим специалистом по разрешению кризисных ситуаций с пропавшим в последнюю минуту багажом, перепутанными паспортами и срочными прививками. В прошлом году, когда Пит Уоррен решил уйти на пенсию, Нора собралась с духом и купила фирму. Теперь все, от невысокого кирпичного здания до коробок с бланками авиабилетов в шкафу, принадлежало ей. Ее дни были насыщены до предела, она не успевала присесть и чувствовала себя незаменимой – а по вечерам возвращалась в дом, где царило молчание.
– Все, спасибо! – Дэвид закончил съемку.
– Мне все же непонятно… – Нора поднялась, отряхивая песок с рук и ног, вытрясая его из волос. – Зачем я вообще нужна, если ты хочешь, чтобы я слилась с пейзажем?
– Дело в перспективе, – объяснил Дэвид, складывая свое фотоснаряжение. Его волосы растрепались, плечи заметно обгорели на полуденном солнце. Пол – фигурка на горизонте – повернул назад и постепенно приближался. – Человек посмотрит на фотографию и увидит пляж, волнистые дюны. И лишь потом уловит что-то странно знакомое в изгибах твоего тела или прочтет подпись на снимке – и взглянет еще раз, чтобы найти женщину, которую не увидел сразу, и отыщет тебя.
Он говорил с жаром, а Норе стало грустно: он рассуждал о фотографии, как когда-то о медицине, об их будущем счастье, теми же словами, с той же пылкостью, пробуждая воспоминания о невозвратном прошлом и наполняя тоской душу Норы.
«О чем вы разговариваете с Дэвидом, о важном или о пустяках?» – спросила как-то Бри, и Нора, ужаснувшись, осознала, что их общение в основном сводится к обсуждению бытовых мелочей, домашних обязанностей или расписания Пола.
Солнце обжигало тело, крупный песок колол ступни. Дэвид сосредоточенно складывал камеру. Нора рассчитывала, что неожиданная и сказочная поездка станет для них с Дэвидом дорогой назад, к прежней близости. Именно это заставляло ее столько времени лежать статуей под палящим солнцем и ждать, пока Дэвид отщелкает свои пленки. Между тем за три дня ничего существенно отличающегося от жизни дома не произошло. Каждое утро они молча пили кофе. Дэвид находил себе разные занятия: фотографировал, рыбачил, по вечерам читал в гамаке. Нора дремала, слонялась без дела, ездила в город, заглядывала в роскошные, очень дорогие, рассчитанные на туристов магазины. Пол играл на гитаре, бегал.
Нора, прикрыв глаза рукой, оглядела золотой изгиб пляжа. Бегун приближался, и лишь сейчас Нора поняла, что это не Пол, а высокий, худой мужчина лет тридцати пяти – сорока. Он был без рубашки, в синих шортах с белым кантом. Темные от загара плечи сильно покраснели сверху. Поравнявшись с Норой и Дэвидом, мужчина замедлил бег, потом остановился, держа руки на бедрах и тяжело дыша.
– Отличная камера, – сказал он и, в упор поглядев на Нору, добавил: – Интересный ракурс.
Он начинал лысеть; у него были темно-карие, пронзительные глаза. Нора, ощутив их жар, отвернулась, а Дэвид подхватил излюбленную тему: волны и дюны, песок и плоть, конфликтующие образы.
Нора окинула взглядом берег. Ага, вот он: еле видная фигурка вдалеке, ее сын. От безумия солнца у нее закружилась голова, под веками заплясали серебристые искорки, совсем как на морской воде. «Говард», – назвался незнакомец. Интересно, откуда он родом – такое имя еще поискать. Дэвид и Говард тем временем с головой ушли в обсуждение фильтров и диафрагм.
– Стало быть, вы – муза будущего шедевра? – сказал Говард, поворачиваясь к Норе и включая ее в разговор.
– Очевидно. – Нора смахнула песок с запястья. – Хоть это и вредно для кожи, – добавила она, внезапно ощутив свою наготу под новым купальным костюмом.
